Под ножом - [4]

Произошло это так быстро, что у меня даже не было времени подумать о себе. Но теперь я заметил, что у меня нет ни рук, ни ног, ни других частей тела и органов, и я не чувствую ни боли ни отчаяния. Меня окружала пустота (воздух остался уже позади) непередаваемо холодная, но это меня не беспокоило. Лучи солнца прорезали пустоту, не в силах светить или нагревать, пока они не встретят на своем пути какой-либо материи. Я смотрел на все окружающее, совершенно отрешившись от себя. А там, внизу, совершая бесчисленное количество миль в секунду, где маленькая черная точка на сером обозначала положение Лондона, два доктора с трудом пытались вернуть жизнь несчастной изношенной оболочке, которую я покинул. Тут я почувствовал такое облегчение, которое я не могу сравнить ни с одним пережитым мною чувством восторга, доступного смертному.

Только после того, как я постиг все перечисленное, мне стало понятно великое значение быстрого вращения Земли. Однако, это было так просто, так очевидно, что я был поражен тем, что никогда раньше не предвидел то, что случилось со мной сейчас. Я был неожиданно отрезан от материи: все, что было во мне материального, осталось там на земле, кружась в пространстве, удерживаемое притяжением Земли, принимая участие в инерции Земли, двигаясь в венке ее эпицикла вокруг Солнца, и вместе с Солнцем и планетами в пространстве. Нематериальное не имеет инерции, ничего не ощущает: отделившись от своей одежды или тела, оно остается (поскольку пространство имеет к нему отношение) неподвижным в пространстве. Я не покидал Земли: Земля покинула меня, и не только Земля, но и вся Солнечная система скользила мимо меня. И вокруг меня в пространстве, невидимое мною, разбросанное Землею на ее пути, должно быть бесчисленное количество душ, отделенных, как я, от материи, как я, расставшихся со страхами и эмоциями. Я все быстрее и быстрее отдалялся от странного белого солнца в черных небесах и широкой блестящей земли, на которой началось мое бытие. Казалось, я увеличиваюсь каким-то непостижимым образом, становлюсь все огромнее, по сравнению с миром, который я покинул, по сравнению с моментами и периодами человеческой жизни. Очень скоро я увидел всю окружность Земли, слегка выпуклую, но очень большую; и серебряное сооружение Америки вырисовалось в свете дня, где (как казалось) несколько минут тому назад маячила маленькая Англия. Сперва Земля была огромная и сияла в небесах, заполняя большую их часть; но с каждой минутой она становилась все меньше и отдаленнее. Когда она сморщилась, широкая Луна в своей третьей четверти выползла над краем диска Земли. Я выискивал созвездия. Только часть созвездия Овена, расположенная прямо за солнцем и созвездием Льва, была скрыта. Я узнал черепашью рваную полосу Млечного пути, с яркой Вегой между солнцем и землей. Против четверти небес, на фоне безысходной черноты, блестели Сириус и Орион. Полярная звезда расположилась над головой, и Большая Медведица повисла над кругом земли. А вдали, под светящимся кольцом Солнца были какие-то незнакомые мне странные группы звезд и одна, напоминающая по форме меч, которая известна была мне раньше под названием Южного Креста. Все они были не больше, чем когда светили на Землю, но маленькие звезды, которые с Земли едва можно было различить, сейчас на фоне черной пустоты сверкали, как звезды первой величины, в то время, как более крупные миры представляли собой пункты неописуемого величия и света. Альдебаран походил на пятно кроваво-красного огня, а Сириус сосредоточил в одной точке свет целого мира сапфиров. Они излучали устойчивый свет, не мерцали и были великолепны в своем спокойствии. Впечатление, которое они производили на меня, было яркое и твердое, как алмаз. Вокруг не было волнующейся мягкости, не было атмосферы, только нескончаемая темнота, усеянная мириадами блестящих точек и светящихся пятен. Вскоре, когда я посмотрел, маленькая Земля была уже не больше Солнца и она кружилась и сокращалась до тех пор, пока через секунду (так мне показалось) не разделилась полосами. Так она продолжала поспешно уменьшаться. Далеко, в противоположном направлении настойчиво блестела маленькая розоватая точка, величиной с булавочную головку — это была планета Марс. Я безмолвно плавал в пустоте и без малейшего следа ужаса или удивления наблюдал за тем, как от меня отделяется космическая пыль.

Неожиданно мне пришло в голову, что изменилось мое представление о времени: мысли мои двигались не быстрее, а бесконечно медленнее, между каждым отдельным воспринятым мной впечатлением был период в несколько дней. Луна один раз обошла вокруг Земли, когда я заметил это. Я ясно и отчетливо различил движение Марса по его орбите. Больше того, мне казалось, что время, протекающее между одной мыслью и другой, упорно увеличивалось, пока, наконец, тысячелетия стали казаться мгновением в моем представлении.

Вначале на фоне черного бесконечного пространства неподвижно сияли созвездия. Но вдруг одна группа звезд стала собираться вокруг Геркулеса и Скорпиона, в то время как Орион, Альдебаран и их соседи рассыпались в стороны. Из темноты внезапно метнулись и вылетели множество частиц скалы, блистая как пылинки в солнечном луче, и превратились в светящийся туман. Они вертелись вокруг меня и снова исчезли в далеком мерцании. Затем я увидел яркое пятно света, сияющее немного сбоку, оно быстро увеличивалось, и я понял, что это планета Сатурн, несущаяся навстречу мне. Она становилась все больше и больше, поглощая небеса и с каждой минутой скрывая новое множество звезд. Я обнаружил ее приплюснутое тело, диск, похожий на пояс, и семь его маленьких спутников. Сатурн все увеличивался и увеличивался, пока не достиг огромных размеров, и тогда я погрузился в стремящийся поток ударяющихся камней, танцующих частиц пыли и водоворот газа. На мгновенье я увидел мощный тройной пояс, как три концентрические арки лунного света надо мной, вырисовывающиеся черной тенью над кипящей сумятицей внизу. Все это происходило в одну десятую часть времени, которую нужно потратить, на то, чтобы рассказать об этом. Планета промелькнула мимо меня, как вспышка молнии: на несколько секунд она затмила солнце и тогда наступила чернота. Я не видел больше Земли, родной частицы моего бытия.