Под ногами троллей - [4]

— Да кто меня там ждёт? — буркнула она, продолжая липучий, как утренняя зевота, давний спор.

— Ждёт, не ждёт, — упрямо продолжил мальчик, — а подаваться надо! Ты только представь! Первое Царство! Горы высотой до небес! Реки шириной с пролив Бальфарас! Леса больше, чем весь остров Малый! Деревья, деревья выше Рыбьего Хребта!

Аррен слышала об этом, но представить не могла.

— Я отправлюсь, — сказал мальчишка. — Вырасту и непременно отправлюсь. Совершу множество славных подвигов, и меня похоронят, как героя.

Девчонка фыркнула.

— Пошли уж, вояка!

Она легонько пихнула его локтем и стала спускаться.

Для этого пришлось согнать кота, но тот не особенно обиделся — мяукнул, встряхнулся, царственно облизнул лапу и сиганул на забор соседнего дома. Аррен осторожно спустилась со стены и спрыгнула на землю, слегка отбив пятки. Къертар слез вслед за ней.

— Эх, — задумчиво сказал он, — а ведь я там меч оставил.

Она хихикнула:

— Заберёшь в следующий раз, если не сожрут духи!

И пошла на него, сгорбившись и едва ли не касаясь костяшками пальцев земли, как ходят (согласно поверьям) тролли.

— Чур, чур тебя, — расхохотался он. — Так что, на Погост?

Девочка призадумалась.

— Погоди, — нехотя сказала она. — Домой схожу, платье переодену. Мне в этом ещё на Праздник идти.

Къер скептически воззрился на её перелатанный наряд, к тому же изрядно выпачканный в трухе, но смолчал. Он не хуже Аррен знал, что с нарядами у неё было туго.

И не то, чтобы она переживала, но…

— Иди, — вздохнул он. — Я тебя на Погосте подожду. Встретимся у Статуи Тролля. Не хочу в город возвращаться — не дай бог меня мамашка углядит, вмиг работу придумает. Даром что Праздник.

— Иди, лодырь, — напутствовала его девчонка, но получилось необидно.

А пошла по мостовой наверх.

Домой идти совершенно не хотелось — мать могла отвесить оплеуху ни за что, да и вообще приказать целый праздник просидеть взаперти. У Къера была сумасшедшая тётушка Ксанья, но Аррен дома ждала беда почище — собственная мать.

Аррен ещё помнила времена, когда мама рассказывала сказки про Косматого Дровосека и Добродушного Медведя; как вместе ходили на базар за покупками; как, смеясь и проливая чай, рассматривали разложенные на столе карты Дальних-дальних Земель. Но счастливые времена канули в прошлое.

Мать уже давно была словно чужой и, как бы это сказать, опасной — Аррен приучилась её бояться и жалеть.

В городе поговаривали, что Эйла не простила мужу гибели сына: он ушёл на север и не вернулся. Но старый Фёльквард, что видел Первое Нашествие Троллей, однажды сказал Аррен, когда та ошивалась подле его дома (там рос изумительно вкусный кизил) — «я думаю, воробушек, после смерти Мерри, твоя матушка, конечно, повредилась умом, да только обида её куда старее: не простила она Скогольду, что вывез он её из Вороньего Замка, из прекрасных земель Первого Царства. И обрёк на вечное прозябание на островах».

Тогда не слишком поняла Аррен его слова, но запомнила; а потом поняла — и призадумалась. Брата она не помнила — так, ореол золотистых волос вокруг головы да мягкий, словно медовый голос — но с пронзительной ясностью однажды поняла: брат её был для матери всем — он, красивый, подобно королям древности, примирил её с унылой действительностью скучного провинциального края.

Аррен не так уж много знала о Крае-за-Морем; но по рассказам путников представляла Первое Царство как чудесный край грёз, где каждый день — балы, в золотобагряных лесах разъезжают кавалькады наряженных всадников, и лесные звери приветствуют Благих Королей. Немало дивных сказок ходило о Крае-за-Морем, и что было правдой, а что вымыслом — даже старый Фёльквард сказать не мог.

А в городе становилось людно — она поднялась по улочке Рыболовецкой, перешла в проулок Скорняков и оказалась напротив Торгового Ряда. Город выглядел так же, как и во время всех прочих праздников — торговцы до сипоты ругались друг с другом, сварливые соседки наполняли воздух визгом, оглохшие стражники отчаялись навести хоть какой-то порядок.

Стражу в Городе уважали, но не боялись.

Охранять Город было не от кого, да и разбойников на Островах отродясь не водилось. Слишком маленькие эти Острова, славно игрушечные — за один день можно едва ли не любой пройти.

Кое-где попивали бражку; ослы ревели, пахло свежим конским навозом.

Сутолока, толкотня, суета.

Вот чего Аррен не любила больше всего!

Впрочем, протиснувшись между рядами с капустой и морковкой, она оказалась напротив дива дивного — в клетке сидела пёстрая птица, размером не меньше ворона. Тело у неё было жёлтое, а голова красная, и на ней — хохол!

От удивления Аррен притормозила и ухватилась за лоток с огурцами.

А птица наклонила голову и сказала:

— Доброго тебя дня, иноземная красавица!

— А… — глубокомысленно ответила девочка, и тут её сбил с ног пузан в засаленном фартуке. А потом наступил на ногу. Вздохнув и оглянувшись, Аррен поняла, что через площадь не протолкнуться. Тогда она принялась работать локтями и, в конце концов, очутилась там, откуда и начинала — в проулке Скорняков. Вся Рыболовецкая улочка была запружена подводами. Отряхнувшись от налипшей на рукава петрушки, она повернула налево — к улице Грязной — и остановилась, как вкопанная.