Под немцами - [49]
Особенно ярко все это проявилось с первых дней германской оккупации России. Вопрос экономических изменений, внесенных этой оккупацией, вернее, фактом исчезновения большевизма, сам по себе очень интересен и нуждается в специальном рассмотрении, но здесь следует сказать, что он теснейшим образом переплетался с созданием администрации в селах, а часто и определял тип, характер и направление деятельности этой администрации.
Если в городах перед администрацией стояла задача восстановления условий, при которых может развиваться жизнь, если там вопрос пуска предприятий, снабжения населения питанием, предоставление заработков населению, не имеющему никакого своего личного хозяйства, является самым важным и, по существу, эти вопросы вызывали к жизни русскую администрацию, то в селах она порождалась совершенно иными задачами, и в первую очередь, задачей сохранения экономической основы села и поддерживания порядка, при котором эта основа была бы уничтожена. Практика в оккупированных немцами областях намного определила появление декрета Розенберга о земле. По существу, этот декрет в целом ряде областей смотрелся странно, так как вопрос о земле был уже решен без всякого участия министерства Розенберга, и, по правде говоря, никто всерьез не думал, что министерство Розенберга может распоряжаться русской землей.
Но оставим все эти вопросы в стороне, они заслуживают отдельного рассмотрения, и ограничимся лишь рассмотрением путей, по которым шло создание русской администрации в селах с тем, чтобы установить и в них наличие инстинктивного тяготения крестьян в ту или иную сторону. Если города были сразу же охвачены немецкой оккупацией, то для сел оккупация сама по себе выглядела несколько иначе. Проходили через села войска, если села лежали у больших дорог, иногда они забирали фураж или продовольствие, иногда останавливались на постой, а потом опять уходили. Если же села лежали вдалеке от больших дорог, то и такого ограниченного общения с немцами они не имели, и было немало сел, которые до ухода немцев из России не видели на своих улицах ни одного немецкого солдата. Во всяком случае, государственная самостоятельность сельских жителей была затруднена в еще меньшей мере, чем городских, и это делает государственное творчество крестьян в оккупированных областях чрезвычайно интересным для изучения. Я полагаю, что будет правильно свести это творчество к трем основным видам:
1) разрушение советского уклада и попытка создать совершенно новый уклад;
2) приспособление существовавшего ранее государственного строя, изменение его в деталях, наполнение новым содержанием;
3) сохранение существовавшего уклада.
Такой подход к решению проблемы наиболее оправдан теоретически. Народ резко отрицательно настроен [по отношению] к советскому укладу государственного управления, и естественным его побуждением при падении этого уклада является создавать на его обломках нечто новое. Но для строительства этого нового нужна организующая политическая сила или хотя бы организующая идея государственного строя. Опыт оккупации показывает, что такой разрушительный подход и имел место как раз там, где находилась организованная сила и организующая идея нового уклада. При этом сразу надо сказать, что это не обязательно должна быть положительная, в смысле общественно-моральном, сила, может быть, и сила отрицательная, и тогда начинается процесс создания нового зла на развалинах старого зла. Пример такой отрицательной силы мы и приводим.
Село Кличево Бобруйской области
Оно лежит далеко в лесах, поэтому немцы в нем не появились. Однако после занятия области немцами в селе появился местный житель Григорий Пашенный с двумя сыновьями. В 1935 году он был осужден судом к десяти годам тюрьмы за то, что ограбил и ранил соседа. Ему удалось бежать. Вскоре из села исчезли и два его сына, тоже весьма склонных к воровству и разбою. Теперь они вернулись в родное село. И вернулись не просто, а в роли доверенных лиц немцев. В городе Пашенный явился в комендатуру к немцам, предъявил свои бумаги, из которых видно, что немецкие войска освободили его из тюрьмы, захваченной ими на западной границе, и попросил полномочий на наведение порядка в родном селе. Комендант дал ему такие полномочия как узнику большевизма, тем более что Пашенный сказал, что он сидел в тюрьме за борьбу против Советов и коммунистов. Снабженный бумагой, на которой крестьянам был понятен только германский орел и печати со свастикой, Пашенный приступил к «управлению» селом. Два его сына заняли места милиционеров, которые были в этом селе при советской власти. При этом одного милиционера они убили. Теперь они стали называться полицейскими.
Григорий Пашенный, бургомистр, назначенный немцами, почувствовал себя полновластным хозяином в лесном селе. Естественно, никто не смел противиться ему. У него была «идея» перестройки села и создания нового политического и экономического уклада. Для человека вообще склонного к преступлению и к насилию это была, может быть, даже не совсем неразумная «идея». Ничего нового Пашенный не мог, конечно, придумать, все его мысли были направлены лишь на то, чтобы обеспечить свое личное положение и благополучие. Поэтому в то время как кругом происходил раздел земли между крестьянами и устанавливались новые порядки землепользования, возникала новая структура жизни и администрации. В это время в селе Кличеве семья Пашенного, имеющая «идею» «нового строя» производила переустройство села на свой лад.
