Под немцами - [134]

Следующим делом было взятие советского самолета. Путем игры по радио, выдавая себя за партизан, мы затребовали у Курочкина специалистов — радистов и подрывников — для крупного дела. Был установлен день и час, а также сигналы для спуска, который должен был произойти на одном из озер около города Тосно. Наши бойцы под начальством Шубко и Полежаева окружили озеро, а человек десять из них ждали прибытия самолета на озере. Эти последние были одеты как партизаны. Все прошло очень гладко: самолет спустился, четверо специалистов высадились, принимая бойцов за партизан, а самолет благополучно улетел. Гостей отвели в лес, в заготовленную заранее землянку, и они там в течение двух дней вели с бойцами откровенные беседы, будучи уверенными, что находятся у своих. Горю их не было предела, когда они, привезенные ко мне, поняли, что были обмануты.

Вскоре советские войска взяли Тихвин с налета[582] и стали приближаться к городу Чудово, что вызвало в штабе большую панику. Боевой роте было приказано нести сторожевую службу на реке Оредеж. Через две недели рота вернулась, блестяще выполнив свое задание.

В конце февраля или начале марта 1942 года я участвовал с боевой ротой в штурме одной деревни, в которой засел крупный партизанский отряд. Мы шли с юга, а с севера наступал отряд эстонцев. Почти одновременно ворвавшись в деревню, мы быстро покончили с партизанами. Я был занят допросами уцелевших партизан, когда в избу прибежали бойцы и взволнованно сообщили, что эстонцы грабят население и насилуют девушек. Взяв бойцов своего конвоя, я бегом бросился к одному из домов, откуда слышались женские крики и эстонские ругательства. Войдя в дом, я увидел, как эстонский офицер валил на кровать девочку лет четырнадцати-пятнадцати. Оттащив его за шиворот, я спросил, что он собирается делать, в ответ на что офицер хотел вытащить пистолет. Разведчики моментально его обезоружили, а затем вытащили во двор и, сняв штаны, нещадно выпороли. Одевшись, офицер объявил мне, что будет жаловаться, а затем немедленно собрал свой отряд и ушел, двигаясь с большим трудом, опираясь на двух бойцов. Дело это не имело для меня последствий, ибо эстонец жалобы не подал (очевидно, ему стало стыдно рассказывать, что его пороли), но майор все же о нем узнал и посоветовал отнять нагайки у тех бойцов, которые их имели.

После штурма деревни мы скоро обнаружили следы небольшого диверсионного отряда в районе Вырицы[583] и после долгого преследования на лыжах окружили одинокий дом в лесу, в котором отряд засел. После перестрелки мы бросились в атаку, но были удивлены тем, что по нам не стреляют. Ворвавшись в дом, мы увидели четырех мужчин и двух женщин, сидевших вокруг стола. Головы у всех были прострелены, а некоторые держали пистолеты в мертвых руках. Остальные члены отряда были убиты или тяжело ранены нашими пулями, они валялись тут же в комнате, на полу. Из захваченных документов и по другим признакам мы установили, что все члены отряда были евреи, а потому и не удивительно, что, будучи твердо уверенными в судьбе, которая ожидает их в случае сдачи в плен, они предпочли покончить с собой. Снявши с трупов все, что нам было нужно, мы облили дом бензином и подожгли его.

Часть боевой роты постоянно патрулировала на лыжах по далеко лежащим глухим деревням, куда немцы никогда не заглядывали, и нередко захватывала там подозрительную публику. Попутно с работой боевой роты разведчиков шла агентурная работа среди населения. Так, наше внимание давно уже привлекал небольшой поселок с аэродромом, где жили жены и дети бывших советских летчиков. Агенты доносили, что жители поселка настроены очень просоветски, что было вполне понятно, и добиться от них чего-нибудь трудно. Мы составили список наиболее активных женщин, и в один прекрасный день полевые жандармы арестовали их. Затем всех их вместе с детьми развезли по деревням Белоруссии.

По агентурным сведениям мне стало известно, что в районе между Вырицей и Тосно ожидается прибытие группы партизан-диверсантов.

Группа эта действительно спустилась на парашютах. Всей агентуре в этом районе было немедленно дано задание найти парашютистов. Через неделю нам сообщили, что в одном уединенном доме в лесу недалеко от Вырицы поселились два человека. Они были обнаружены по дыму из трубы дома — раньше в этом доме никто не жил. В дом была послана наша агентка Г. С. с заданием войти в контакт с обитателями дома. Агентка Г. С. не вернулась в назначенное время, и через день нами был послан в дом агент Б., который недавно был нами перевербован, а до этого состоял агентом Курочкина. Б.[584] удалось благодаря этому войти в связь с двумя обитателями дома и благополучно вернуться. Он нам сообщил, что, действительно, в доме жили недавно сброшенные парашютисты, которые надеются, что их потерянные товарищи — студент и студентка [института] Лесгафта — их найдут, так как дом был им указан как верное убежище при отлете с советской территории. О своих заданиях они ничего не сообщили. Никаких явок они не имели и должны были действовать самостоятельно. Ввиду того, что длительное наружное наблюдение в данных условиях (стояли морозы минус сорок градусов) было очень трудно, было решено арестовать этих парашютистов.