Под небом Парижа - [9]

— Итак, вы заявили, что сами не знаете, почему откликнулись на мое объявление. Сообщили, что увлекались в прошлом живописью. Что же случилось потом? Охладели к этому? Появились новые увлечения? Или вмешались внешние обстоятельства? Что-то или кто-то помешал?

— В основном, кто-то. Точнее, мой бывший муж. Преуспевающий адвокат из Парижа, приехавший навестить своих родственников в маленький провинциальный город и встретивший там юную студентку колледжа. Он был на десять лет старше меня. Очень уверенный в себе, красноречивый и достаточно состоятельный. Ему было несложно покорить наивную провинциалку. Я была от него без ума. Увидела возможность вырваться в новый ослепительный мир из серого бытия, в котором все было связано с вином, в котором говорили только о вине и ценах на него. Мне даже завидовали подруги. Думали, как и я, что меня ждет необычайно красивая жизнь. Как в сказке о Золушке, встретившей своего принца.

Она задумалась на секунду, как бы прокручивая перед глазами картины прошлого. Затем пожала плечами и монотонно продолжила свою исповедь.

— Впрочем, эта ситуация описана в тысячах романов. Думаю, нет смысла пересказывать сюжет в подробностях. Это все равно, что слушать заезженную пластинку. Итак, мы поженились. Естественно, я уехала с ним в Париж. Бросила учебу в колледже. Мне показались убедительными его слова о том, что учеба — это бессмысленная трата времени для замужней женщины. Меня ждет красивая, увлекательная и обеспеченная жизнь, в которой не нужно зубрить по ночам и трястись от страха перед экзаменами. Однако именно семейная жизнь стала для меня сплошным экзаменом. Ежедневным и мучительным. Правда, не сразу. Он не спешил. Иногда складывалось впечатление, что он действует строго по плану, по намеченным этапам. Что где-то в его офисе, в сейфе, лежит подробно расписанный на годы вперед план, в котором он пунктуально отмечает достигнутые успехи и намечает новые акции и шаги.

— И когда же вы это поняли? Когда появилось такое ощущение?

— Примерно через год. Вначале почувствовала, что семейная жизнь идет не так, как ожидалось. Что отведенная мне роль меня не устаивает. Потом, уже годы спустя, поняла окончательно, что он намерен полностью изолировать меня от всякой иной жизни, не связанной с обеспечением его комфортного бытия. Добивается полного подчинения своей воле. Чтобы у меня не осталось ничего своего. Чтобы я стала его отражением, его служанкой, его рабыней. Безмолвной и беспрекословной. Я вдруг почувствовала, что оказалась как будто в гробу, в замурованном склепе. Без света и тепла.

Как видите, я достаточно медлительна с решениями. Мой приход к вам является, пожалуй, единственным исключением. Для этого мне потребовалось всего три дня. Наверное, в этой бумаге была заложена какая-то демоническая сила, — невесело пошутила она.

— Да, вы потеряли много времени, потратив их не на того человека. — Его голос прозвучал как-то глухо и с недоуменным сожалением. Конечно, для столь деятельного человека ее медлительность и пассивность была непонятна. — Но, будем надеяться, не все еще потеряно. — Он окинул ее пристальным и многозначительным взглядом, как будто зажигая в ней искорку надежды.

Под этим взглядом, проникающим в глубины ее сознания, она вдруг почувствовала радость и облегчение. Нашелся человек, понимающий ее, которому можно излить свою душу, который поможет найти правильное решение. Освободит ее из затянувшегося самозаточения. Введет из промозглого подземелья прошлой жизни. В мир творчества, веселых фантазий и сумасбродных приключений. Где не надо ничего бояться и можно быть собой!

— Итак, вы любите искусство живописи. Вы когда-то в нем достаточно преуспевали, но ваш полет в небесах был временно прерван. Что конкретно вы умеете? В чем достигли наибольших успехов? К чему больше тянет?

— Ну… я занималась и рисованием, и живописью. Изучала теорию и технику живописи. Немного… — на всякий случай осторожно добавила Кристель. — Как мне кажется, лучше всего у меня получались портреты маслом. К сожалению, ничего из этого, из прошлых работ, я имею в виду, у меня дома не сохранилось. Но мои знакомые и родственники до сих пор хранят мои картины, — с наивной гордостью похвасталась она.

— Да, это хорошо, когда твои творения нравятся окружающим, — с какой-то странной интонацией произнес собеседник. — Значит, говорите, что «немного» владеете техникой и теорией. Боюсь, что вы не умеете себя преподнести. К сожалению, мы живем в обществе, в котором не обойтись без саморекламы. Вам тоже придется этому научиться. По крайней мере, пригодится при новом трудоустройстве. И при новом замужестве, — лукаво добавил он. — Кстати, инициатором развода был ваш муж? Или сами набрались смелости?

Ей вдруг захотелось прекратить этот затянувшийся разговор, с копанием в самых больных местах. Но потом она все же решила пойти до конца. Может быть, и вправду, современные американские методы психоанализа ей помогут.

— К сожалению, мне нечем похвастать и в этом плане. Инициатором развода был муж. Видимо, ему надоело заниматься моим воспитанием. Стало неинтересно. Решил найти новый объект для дрессировки. Он ушел к моей подруге. Как выяснилось, она уже давно была его любовницей. Это еще раз подтверждает, что я плохо разбираюсь в людях, — горько усмехнулась Кристель. — И давайте покончим с этим садомазохистским упражнением. По моему, я вам рассказала более чем достаточно о себе. Давайте лучше поговорим о живописи. Так вы художник, как я поняла. И, наверное, неплохой.