Под наживкой скрывается крючок - [57]

— А как второй выглядел?

— Высокий, спортивный, востроносенький такой. Черноволосый. Аккуратно причесанный, — она критически посмотрела на довольно длинные волосы Руденко.

— А если фото покажу, узнаете? — Алексей уже достал из кармана бумажник, а из него фото Дедова, которое предусмотрительно захватил.

— Это он, — кивнула девушка.

— Кто расплачивался?

— Ну зачем тебе это? — простонал Кирос, он как раз нес мимо пакет с котом к машине. — Поехали уже, он мне всю машину провоняет.

— Платил вот этот, с фотографии, — вспомнила Зеоклеия. — Но они долго не сидели. Быстро поели и уехали.

— На разных машинах?

— Кажется, да, но я не следила. Тот, который разбился, все бегал в туалет. Это помню.

Усевшись в машину Кироса, Алексей тут же опустил стекло рядом с собой. Кошка пованивала… Поймал осуждающий и страдающий взгляд грека и велел:

— Поехали быстрее!.. Знаешь, почему важно, кто расплачивался? — Руденко выдержал паузу. — Кто платит, тот и приглашал.

— Ну это тебе важно. А мне важно быстрее довезти эту падаль. Бог мой, как же она воняет!

* * *

Звонок застал Ермилова врасплох. Ранним утром дежурный из прокуратуры разыскал его и сообщил, что подследственный Дедов требует срочной встречи.

— Сейчас приеду, — буркнул сонный Олег.

Он только еще собирался на работу. Брился, отпихивая босой ногой Мартина, который облизывал ему пятку, щекотал неимоверно и требовал выгула. По коридору, мимо ванны, пытался прокрасться на кухню Петька, но Олег поймал его за локоть.

— Ну-ка, бери собаку и веди гулять. А то я сегодня же вечером отвезу его обратно в отряд. Меня срочно на работу вызвали. Слышишь?

— Почему я, а не Васька?

— Отставить препирательства! — рявкнул Ермилов. — Распустились, неслухи!

Олег невольно начал нервничать. «Неспроста все это. Что же Дедов так заторопился? Не стал дожидаться следующего допроса. Уголовнички в камере, похоже, достали. Еще чего доброго прикончат его. Надо похлопотать о том, чтобы его перевели к более спокойной публике. Пусть хоть в лазарет, что ли. А уж если начнет „колоться“, то подсуечусь».

Но он вряд ли мог догадаться о том, какой сюрприз подготовил для него Юрий Леонидович.

Им дали ту же комнату для допросов, что и вчера.

Чтобы не погасить порыв Дедова пооткровенничать, Ермилов вел себя доброжелательно. Он всегда в таких случаях с благодарностью вспоминал своих учителей, у которых проходил практику в Главном следственном управлении Москвы.

Олег еще застал ветеранов, которые раскручивали самые громкие дела советского времени. Они всегда говорили, что к подследственному необходимо относиться с пониманием, искать подходы и стараться делать это искренне. Ермилов не мог понять такой лояльности поначалу. Не принимал ее.

Но когда стал общаться с первым подследственным, готовясь ненавидеть преступника всем своим пылким юношеским сердцем, — тот оказался милейшим человеком, фанатичным филателистом, нумизматом и веселым мошенником, до конца не осознававшим, что же он натворил нехорошего, когда разбавлял бензин на бензоколонке, где работал директором. Действовал он в группе, была целая сеть таких бензоколонок по Москве, однако этот коллекционер совершенно искренне возмущался: «Но машины ведь ездили!»

Он не вызывал у молодого следователя благородного гнева — человек как человек, только мошенник, за что и сел в тюрьму. Ермилов долго не мог смириться с таким парадоксом. И не знал, как себя вести с подследственными, но потом у него выработалась ровная, спокойная манера общения, слегка отрешенная, вежливая, когда он проявлял заинтересованность в меру, без нервов.

В этот раз он вел себя так же. Присел за стол напротив Дедова, улыбнулся так, что появилась ямочка на щеке, и спросил:

— Юрий Леонидович, вы сегодня не просите адвоката? — улыбка сползла с губ Олега Константиновича, когда он вгляделся в лицо Дедова. — Как вы себя чувствуете? Что-то неважно выглядите.

— Ничего, более-менее, — черты лица у подследственного заострились еще больше, подбородок как-то особенно уныло выдавался вперед.

— Может, врача? — Олег встал, намереваясь вызвать конвой. Ему показалось, что Дедов сейчас упадет в обморок.

— Нет-нет. Я бы хотел сделать заявление. И это в корне изменит наше дальнейшее общение.

Ермилов сел обратно за стол.

— Я вас внимательно слушаю, Юрий Леонидович.

— Дело в том, что я — агент британской разведки.

Следователь помимо желания расплылся в улыбке, но это была нервная реакция. Он тут же помрачнел и посмотрел прямо в карие глаза Дедова. Тот не выглядел ни сумасшедшим, ни шутником. Производил впечатление только очень усталого человека.

— Не понял?.. — переспросил Олег. — Как вы сказали?

— Я не шучу. С 1996 года я работаю на SIS — разведку Великобритании. Я использовал служебное положение и весь объем информации, которой обладал, передавал англичанам. Я прошу вас срочно передать мое сообщение в ФСБ. И одно из условий моих дальнейших откровений — мой перевод в СИЗО «Лефортово».

Олег Константинович не мог собраться с мыслями и молчал. Если бы Дедов сообщил, что он маньяк, который прикончил двадцать несчастных женщин, Ермилов удивился бы гораздо меньше.

И, главное, не какой попало разведки, а Великобритании… Следователь понятия не имел, как надо действовать в такой ситуации. В голову полезли сюжеты шпионских фильмов советского времени. И что-то вроде: «Вы рискуете, Штюбинг!»