Под мостом - [6]

По правде говоря, определение было не совсем верным. Очень плохой — да. Но ни господин Воробей, ни остальные братцы людьми не были — носили подходящие костюмы, не более того.

Юстас зацокал языком.

— И потому он хотел тебя убить? Потому что он очень плохой?

— Иногда этого достаточно, — сказала Санди. И, сама не понимая почему, добавила: — Он хочет вырезать мои глаза. Он и остальные братцы.

Философское Общество уставилось на нее, открыв рты. Глухой Боб схватился за ворот.

— Вырезать глаза?!

— Однажды, — сказала Санди, — им почти удалось…

Она обхватила руками плечи. Воспоминания о жуткой ночи в Красном Замке были еще слишком яркими.

— Ну, ты не бойся, — сказал Глухой Боб. — Мы в обиду тебя не дадим. Где ж это видано — у живых людей глаза вырезать? А?

Он оглядел приятелей.

— Э… Ну да, — сказал Андреас. — Нехорошо. Прям датчане какие-то.

Санди вздохнула. Знали бы они, о чем говорят. Три увечных старика и — братцы. Как-то господин Иволга в одиночку разделался с пятью вооруженными полицейскими — Санди собственными глазами видела, что с теми стало. А если дело дойдет до господина Ворона… Нет уж. Это ее война, ее жизнь и ее королевство. У нее нет права впутывать в эту историю кого-то еще.

Санди расправила плечи. Нужно уходить, пока братцы снова не вышли на след. Господин Воробей разлетелся, но можно не сомневаться — он вернется. И скорее всего не один. А эти люди были слишком добры к ней, чтобы подвергать их такой опасности.

— Я, наверное, пойду, — сказала Санди. — Мне уже пора, и спасибо…

Одноглазый Юстас поднял руку.

— Погоди, — сказал он. По морщинистому лицу скользнула тень. Юстас вытянул шею. И вновь в выражении его лица Санди почудилось что-то нечеловеческое.

— Сюда кто-то идет, — сказал Юстас. — Собирается спуститься по насыпи.

Санди сжалась точно пружина. Сама она ничего не услышала, но… Вспомни о братцах, и они тут как тут.

— С какой стороны моста?

Пока невидимый гость спускается, она успеет подняться по другой стороне. Обычная рокировка.

— Не спеши, — сказал Юстас. — Уйти всегда успеешь. Но сейчас, поверь, тебе лучше остаться здесь.

— Здесь?! — Санди едва не рассмеялась, но замолчала, наткнувшись на взгляд Юстаса. Сверлящий, как буравчик.

— Да, — сказал Юстас. — Пока стоит этот мост, здесь с тобой ничего не случится. Обещаю.

5

— А потом, — сказал Юстас, — он схватил ее за шею и давай душить…

— Да ты что! Хуже, чем в Дании!

По насыпи со стуком скатилось несколько камней. Спустя секунду послышались шаги — тяжелый скрип гравия под ботинками. Вся троица повернулась на звук.

По правде говоря, Юстас ожидал увидеть того невысокого типа, господина Воробья или как его там? Однако гость оказался настоящим великаном, ростом куда выше двух метров. Худой и нескладный, словно собранный сплошь из острых углов и прямых отрезков. Не человек, а ходячее пособие по геометрии — вздумай кто-нибудь написать его портрет, как ни старайся, получился бы чертеж. Свет падал так, что худое лицо великана выглядело совсем зеленым. Но противнее всего был стеклянный глаз, который почти вываливался из глазницы.

Юстас засопел. У него и самого был один глаз, но ему полагалось. Великан же явно гордился увечьем, чуть ли не хвастался им. И Юстас прекрасно видел почему — гость хотел, чтобы его боялись, ему это нравилось.

— Добрый день, товарищи.

— И тебе всего хорошего.

Великан спустился к реке. Присев на корточки, он коснулся воды, понюхал пальцы и поморщился.

— Давно сидите? — спросил великан.

— Ну, давно, — сказал Юстас. — Тебе-то чего?

— Вчера ночью здесь были?

— Сказали же — давно сидим, — сказал Глухой Боб. — И вчера, и на прошлой неделе, и в прошлом году. Живем мы тут.

— Хм… — сказал великан. Задрав голову, он уставился на гнутые балки. — Ничего странного не видели?

Философское Общество озадаченно переглянулось.

— Нет, — сказал Андреас. — А должны были?

— Девушка прыгнула с моста. Около полуночи.

— Тьфу, ты про это, — сказал Юстас. — Что ж здесь странного? Каждую неделю кто-нибудь с моста прыгает. Сам или сбрасывает кто.

— Чего здесь искать? — сказал Глухой Боб. — Спустись по течению, там будет песчаная отмель. Туда утопленников и выносит.

— Утопленники меня не интересуют, — сказал великан.

— Ты ж сам сказал — с моста прыгнула. — Андреас сплюнул.

Было слышно, как скрипнули суставы великана, точно несмазанные дверные петли.

— По моей информации, она жива.

Бледные губы скривились в усмешке — излом прямых линий.

— Что, если подумать? — сказал он, шагнув к бочке. — Вы видели, как она выплыла?

Рука с длинными костлявыми пальцами исчезла в кармане плаща. Юстас напрягся — он очень живо представил, как великан вынимает из кармана нож или чего похуже. Вместо этого великан вытащил фотокарточку.

— Посмотрите, — сказал он, передавая снимок. Взял Андреас. — И у меня есть кое-что, чтобы освежить память…

Он достал новенькую банкноту в пятьдесят марок, расправил, держа за уголки. Купюра хрустнула. Юстас не помнил, когда в последний раз держал в руках такие деньги.

Андреас вертел в руках снимок, то смотря издалека, то поднося к самому носу. Юстас толкнул его локтем.

— Ты другим дай посмотреть.

Он отобрал у Андеаса фотокарточку. Громко присвистнул. Фотография получилась расплывчатой, но это была Санди, вне всяких сомнений.