Под маской объективности - [27]
В конце концов С. Херш обратился к вашингтонскому агентству печати Диспатч Ньюс Сервис, и оно по телексу передало статью редакциям 50 газет. 36 из них приобрели её и напечатали на следующий день.
«Впервые она увидела свет 13 ноября. В тот же самый день „Нью-Йорк таймс“, которая начала работу над материалом шестью днями ранее, огласила свою собственную версию о событиях в Май Лае (Сонгми. – В. К.), написанную одним из её репортёров, Бобом Смитом»[84].
Следовательно, «Нью-Йорк таймс» приступила к подготовке публикации, лишь когда ей стало ясно, что правду о трагедии в Сонгми уже нельзя скрывать от американской общественности. Характерно, что публикация сообщения Б. Смита оказалась приурочена к тому моменту, когда американцы могли узнать подлинные факты и из других источников, т. е. когда задержка не имела никакого смысла и могла бы привести к поражению газеты в постоянной конкурентной борьбе за читательскую аудиторию.
При этом важно то, что, раскрывая истинные факты, «Нью-Йорк таймс» стремилась дать им интерпретацию, ничего общего с реальным положением вещей не имеющую. Она хотела убедить читателей в том, что трагедия Сонгми всего лишь досадная случайность, происшедшая исключительно по вине отдельных лиц и ни в коем случае не типичная для армии США в целом. То, что американские солдаты действуют во Вьетнаме по принципу: «Необходимо разрушить город для того, чтобы его спасти», – и осуществляют там тактику выжженной земли, газета не афишировала. «Нью-Йорк таймс» преподносила происшедшее в Сонгми как отдельный факт, а не закономерность, вытекающую из самого характера несправедливой войны Соединённых Штатов против вьетнамского народа. Признать последнее значило бы выдвинуть обвинение развязавшему эту войну американскому империализму, а этого газета сделать не могла. В этом смысле приведённый выше пример вполне типичен: если «Нью-Йорк таймс» не в состоянии замалчивать факты, невыгодные для её класса, то их интерпретация даётся в нужном для него русле. Газете не откажешь в умении изворачиваться. К тому же тактика давно отработана: сначала замалчивание, а уж когда оно не приносит своих результатов, идёт в ход тенденциозное и одностороннее комментирование.
Но, несмотря на все старания, буржуазной прессе Соединённых Штатов не под силу было доказать недоказуемое. Кровавые дела на территории Вьетнама не приносили американскому империализму никаких лавров, кроме гнева и возмущения миролюбивых народов земного шара.
Прогрессивной общественности всего мира было ясно то, о чём умалчивала «Нью-Йорк таймс», а именно: между преступными целями войны и выбором методов её ведения есть непосредственная связь. Чем преступнее цели, тем преступнее методы.
Переоценка ценностей
Критическое отношение «Нью-Йорк таймс» к политике США во Вьетнаме росло по мере того, как война всё менее отвечала интересам класса, представляемого газетой. К тому же она давно перестала быть чисто внешней проблемой. Конфликт всё более распространялся в глубь самой Америки, расколов общество на противостоящие друг другу группировки.
Если прежде, в начале 60-х годов, военно-промышленные монополии США почти не встречали противодействия в осуществлении своей политики в Индокитае, то теперь положение существенно изменилось: представители большого бизнеса – подлинные хозяева Америки – заняли различные, подчас противоположные позиции по отношению к данной проблеме. Некоторые из них, притом весьма влиятельные, уже открыто высказывали недовольство затянувшейся авантюрой.
К тому времени многие в американском обществе меняли свои взгляды, так как становилось наконец понятно, что война проиграна. Поняла это и «Нью-Йорк таймс», что, конечно, отразилось на её редакционной политике.
Поэтому в период, продолжавшийся с 1971 по 1973 г., – время завершения прямой военной интервенции Соединённых Штатов во Вьетнаме – газета в целом настойчиво выступала за скорейшее окончание войны, за полный вывод американских войск из Вьетнама. Она стремилась оказать в этом направлении давление на правительство Никсона.
Позиция «Нью-Йорк таймс» по вьетнамской проблеме стала более чёткой. Об этом свидетельствует, в частности, анализ содержания её номеров за май 1971 г. Всего на этом этапе газета поместила по данной теме 337 материалов. Ею были опубликованы 24 редакционные статьи, осуждавшие политику правительства во Вьетнаме.
Помимо редакционных на страницах газеты было помещено ещё 124 других материала самых разнообразных жанров, в которых критически оценивалась политика США в Юго-Восточной Азии. Освещались события и в самих Соединённых Штатах, происходившие в связи с войной в Индокитае, в которых подробно рассказывалось об антивоенных демонстрациях, о расправах полиции над их участниками, о разногласиях среди конгрессменов, об антивоенных лобби, т. е. о том, каким образом вьетнамская война оказывала влияние на американское общество.
Газета всё же ещё помещала, хотя значительно реже, чем ранее, публикации (их насчитывалось 46), в которых поддерживался курс правительства США в Юго-Восточной Азии. В этой группе находится всего одна редакционная статья. При этом само выражение поддержки стало носить гораздо более сдержанный характер, чем в предшествующие годы.
Микроистория ставит задачей истолковать поведение человека в обстоятельствах, диктуемых властью. Ее цель — увидеть в нем актора, способного повлиять на ход событий и осознающего свою причастность к ним. Тем самым это направление исторической науки противостоит интеллектуальной традиции, в которой индивид понимается как часть некоей «народной массы», как пассивный объект, а не субъект исторического процесса. Альманах «Казус», основанный в 1996 году блистательным историком-медиевистом Юрием Львовичем Бессмертным и вызвавший огромный интерес в научном сообществе, был первой и долгое время оставался единственной площадкой для развития микроистории в России.
Вопреки сложившимся представлениям, гласность и свободная полемика в отечественной истории последних двух столетий встречаются чаще, чем публичная немота, репрессии или пропаганда. Более того, гласность и публичность не раз становились триггерами серьезных реформ сверху. В то же время оптимистические ожидания от расширения сферы открытой общественной дискуссии чаще всего не оправдывались. Справедлив ли в таком случае вывод, что ставка на гласность в России обречена на поражение? Задача авторов книги – с опорой на теорию публичной сферы и публичности (Хабермас, Арендт, Фрейзер, Хархордин, Юрчак и др.) показать, как часто и по-разному в течение 200 лет в России сочетались гласность, глухота к политической речи и репрессии.
Книга, которую вы держите в руках, – о женщинах, которых эксплуатировали, подавляли, недооценивали – обо всех женщинах. Эта книга – о реальности, когда ты – женщина, и тебе приходится жить в мире, созданном для мужчин. О борьбе женщин за свои права, возможности и за реальность, где у женщин столько же прав, сколько у мужчин. Книга «Феминизм: наглядно. Большая книга о женской революции» раскрывает феминистскую идеологию и историю, проблемы, с которыми сталкиваются женщины, и закрывает все вопросы, сомнения и противоречия, связанные с феминизмом.
На протяжении всего XX века в России происходили яркие и трагичные события. В их ряду великие стройки коммунизма, которые преобразили облик нашей страны, сделали ее одним из мировых лидеров в военном и технологическом отношении. Одним из таких амбициозных проектов стало строительство Трансарктической железной дороги. Задуманная при Александре III и воплощенная Иосифом Сталиным, эта магистраль должна была стать ключом к трем океанам — Атлантическому, Ледовитому и Тихому. Ее еще называли «сталинской», а иногда — «дорогой смерти».
Сегодняшняя новостная повестка в России часто содержит в себе судебно-правовые темы. Но и без этого многим прекрасно известна особая роль суда присяжных: об этом напоминает и литературная классика («Воскресение» Толстого), и кинематограф («12 разгневанных мужчин», «JFK», «Тело как улика»). В своём тексте Боб Блэк показывает, что присяжные имеют возможность выступить против писанного закона – надо только знать как.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?