Под маской хеппи-энда - [4]

Я закрыла глаза, набрала в легкие воздуха и на мгновение представила, что нахожусь далеко отсюда, в поле, среди одуванчиков. Напряжение как рукой сняло, и я почувствовала, что готова отправиться на дело. Но какое-то странное предчувствие не давало мне покоя. Погруженный в темноту особняк выглядел не то чтобы зловеще, но как-то неприветливо. Можно, конечно, смеяться над подобными суевериями, но у меня имеются свои приметы. Кстати, говорят, регбисты или игроки в американский футбол тоже соблюдают массу примет, например, во время удачной серии игр надевают одни и те же носки или кладут под пятку серебряный доллар, чтобы не спугнуть удачу. Ну, носки я предпочитаю всегда чистые, и серебряный доллар в туфле только мешал бы ходьбе, однако у меня имеются собственные примочки. Сегодня на небе тучи, и я всегда считала пасмурную погоду благоприятным знаком, однако, с другой стороны, за завтраком я разбила тарелку, что, несомненно, плохо. Но самое важное – аура дома. А она казалась мне плохой. Даже очень плохой.

Не стоит смеяться над моими ощущениями и называть их нелепицей и чушью. Когда-то я тоже так думала, но один мудрый человек, выходец с Востока, научил меня вслушиваться в душу дома, куда ты собираешься забраться. Ведь любой особняк или квартира обладают характером и аурой – у одних она хорошая, а у других – дурная. В последнем случае это значит, что дом может помешать твоим замыслам – ты заблудишься, случайно приведешь в действие сигнализацию, или, еще хуже, дверь комнаты-сейфа вдруг захлопнется, и ты окажешься в мышеловке.

Что самое странное, когда я была первый раз в особняке, то не почувствовала этой враждебности, которой сейчас так и лучился похожий на затонувший испанский галеон дом журналиста Карлайла. Такая резкая перемена могла означать только одно – дом предупреждает меня: сегодня в нем что-то случится, и это что-то будет весьма неблагоприятным, а значит, я должна отказаться от своих планов.

Пара минут ушла на принятие решения. Возможно, как сказал бы мой сенсей, то, что я принимаю за враждебную ауру дома, в действительности является отражением моих собственных страхов. Не исключено, что из дома исходит злая энергия, оставшаяся после ссоры хозяина с хозяйкой, или я ощутила сейчас реликтовое излучение прошлых десятилетий – особняк, как мне было известно, был построен в конце девятнадцатого века, сменил нескольких хозяев, а в сороковые годы здесь произошло кровавое убийство какой-то голливудской знаменитости, до сих пор так и не раскрытое. Любое зло можно перехитрить и нейтрализовать, и мне ли отказываться от подобной возможности!

Да, так и есть, успокаивала я себя, просто я почувствовала голоса прошлого. Однако с настоящим это никак не связано, и я могу наконец-то приступить к тому, ради чего прибыла сюда, – к ограблению.

Перебравшись через высоченный забор, я двинулась к особняку. Мистер Карлайл отличался некоторой самонадеянностью, поэтому камер слежения и датчиков перемещения у себя в особняке не установил, что было мне на руку – иначе бы пришлось потерять некоторое время на то, чтобы вывести их из строя.

Я оказалась перед массивной дверью из мореного дуба, но проникать через нее я и не собиралась. Вытащив из заплечного мешка свой верный арбалет, хорошенько прицелилась и спустила курок. Раздался свист, сопровождаемый шуршанием, затем легкий чпок – и к моим ногам упал конец веревки. Я дернула ее, удостоверившись, что наконечник плотно вошел в камень (дом-то построен из песчаника), и принялась карабкаться вверх.

Мистер Карлайл оберегал свое жилище, поэтому дверь, окна первого и второго этажей и три террасы находились под защитой сигнализации. Но никак он не предполагал, что я проникну в его жилище сверху!

Подошвы спортивных туфель бесшумно касались потемневших стен. Я ухватилась рукой в перчатке за рельефный выступ крыши, потянулась – и вскрикнула, едва не выпустив веревку. Если бы это произошло, вернувшиеся через полторы недели хозяева обнаружили бы меня с разбитым черепом и переломанными костями у подножия своего жилища. Но реакция у меня отменная, поэтому я снова схватилась за выступ.

На меня глазела страшная черная морда – зубастая, с высунутым языком и поднятыми в угрожающем жесте когтистыми лапами. Страх, сковавший мое сердце, улетучился, уступив место нервной дрожи. Ну конечно, особняк построен в неоготическом стиле, поэтому на крыше и присутствуют все эти гарпии, химеры и горгульи. Надо же, ведь на какое-то мгновение я приняла каменного монстра за настоящего!

Оказавшись наверху, я потрепала чудище по загривку и снова ощутила странное беспокойство. Дом в очередной раз призывает меня уйти, и это был его знак! Но отступать было поздно, и я шагнула к овальному оконцу, что вело на чердак. Страх внезапно отступил, и я поняла: беспокоиться нет причин. Дому наверняка не нравится, что я вторглась на его территорию, притом с такими злодейскими планами, вот он и пытается изгнать меня. Ну что же, милый, придется потерпеть, я долго не задержусь. Только заберу драгоценности крошки Джинджер – и оставлю тебя в покое.

Оконце старинной работы в последние годы, а то и десятилетия не открывали, так что пришлось повозиться, но все необходимые инструменты были у меня в заплечном мешке. Наконец рама поддалась, я потянула ее на себя, и раздался протяжный скрип, больше похожий на стон или плач. Так и есть, чертов дом не хочет впускать меня! Дома, как и люди, обладают разными характерами, один холерик, а другой флегматик, третий ленивый увалень или капризная дамочка. Этот особняк, похоже, истеричное андрогинное создание, но что поделать...