Под маской - [30]

— Издание? Да, мы давали объявление о первых изданиях, но… детективы… что-то не припомню… А как называлась книга?

— Да не помню. Про уголовников.

— Про преступников? У нас есть… вот, «Преступления семьи Борджиа», сафьяновый переплет, Лондон, 1769, отличная сохра…

— Не, — перебил шофер, — там был один преступник. Она видала в газете, что у вас есть в продаже.

С видом знатока он отверг еще несколько предложенных названий.

— Сиплый Баварец, — неожиданно объявил он после недолгой паузы.

— Что? — переспросил Мерлин, подумав, что последовал комментарий по поводу его голоса.

— Сиплый Баварец. Тот парень, который преступник!

— Сиплый Баварец?

— Сиплый Баварец. Немец, наверно.

Мерлин задумчиво погладил седую растительность на подбородке.

— Черт возьми, мистер, — продолжил потенциальный покупатель, — если вы не желаете, чтобы на меня наорали лишний раз, подумайте хорошенько. Старуха звереет, если что-то не получается сразу.

Но у Мерлина не возникло ни одной ассоциации по поводу Сиплого Баварца; не увенчался успехом и тщательный осмотр полок, так что через пять минут удрученный возница был вынужден вернуться к своей госпоже. Сквозь витрину Мерлин мог наблюдать зримые признаки ужасного шума, поднявшегося внутри лимузина. Шофер напрасно умолял, разводил руками и пожимал плечами в знак своей невиновности, поскольку, когда он развернулся и снова занял место у руля, выражение его лица было ничуть не менее удрученным.

После этого открылась задняя дверца лимузина и появился тощий бледный молодой человек лет двадцати, одетый по последней моде, с невесомой тросточкой в руке. Он вошел в магазин, прошествовал мимо Мерлина, вытащил сигарету и закурил. Мерлин подошел поближе.

— Чем могу служить, сэр?

— Почтенный, — холодно ответил юнец, — вот что мне нужно от вас: во-первых, не мешайте мне здесь курить, пока меня не видит та престарелая леди в лимузине, приходящаяся мне бабушкой. Поступление к ней сведений о том, что я курю до моего совершеннолетия, обойдется мне в пять тысяч долларов. Во-вторых, принесите первое издание «Преступления Сильвестра Бонара», о котором вы давали объявление в субботней «Таймс». Моей бабушке взбрело в голову избавить вас от этой макулатуры.

Детектив! Про преступников! «Сиплый Баварец»! Все стало ясно. С легким извиняющимся смешком, как бы говоря, что он мог бы получить удовольствие от этой истории, жаль только, что по ходу жизни он не приобрел привычку получать удовольствие хоть от чего-то, Мерлин проковылял в заднюю комнату, где хранились его сокровища, включая и последнее капиталовложение, доставшееся ему сравнительно дешево на распродаже крупной коллекции.

Когда он принес книгу, молодой человек с явным удовольствием затягивался сигаретой и выпускал дым изо рта.

— Боже мой! — произнес он. — Она не спускает с меня глаз целыми днями, заваливая всякими идиотскими поручениями! Я не курил уже шесть часов! Куда катится этот мир, спрашиваю я вас, если слабая старушонка, которой уже опять пора питаться молочком, может диктовать мужчине условия, касающиеся его личных вредных привычек?! Не чувствую в себе ни малейшего желания повиноваться. Покажите книгу.

Мерлин аккуратно передал ему книгу, и молодой человек, открыв ее так небрежно, что сердце книгопродавца подпрыгнуло, стал мусолить страницы большим пальцем.

— Совсем без картинок, да? — прокомментировал он. — Ну что ж, почтенный, какова ваша цена? Называйте! Мы готовы хорошо заплатить, хотя я и не знаю почему.

— Сто долларов, — нахмурившись, произнес Мерлин.

Молодой человек изумленно присвистнул.

— Чего?! Имейте в виду, я не с ранчо и у меня нет мешка с золотом. Я всю жизнь прожил в городе, да и моя бабушка тоже из городских, хотя, признаю, для того, чтобы она была в исправности, требуются особые ассигнования. Даю двадцать пять долларов, и позволю себе подчеркнуть, что это щедро. У нас на чердаке куча книг — лежат рядом с моими игрушками, — которые были написаны тогда, когда старикана, написавшего эту, еще на свете не было!

Суровый и педантичный Мерлин в ужасе замер.

— Ваша бабушка выдала вам двадцать пять долларов на эту покупку?

— Нет. Она выдала мне пятьдесят, но ждет сдачу. Уж я-то ее знаю!

— Передайте ей, — с достоинством сказал Мерлин, — что она упустила выгодное предложение.

— Даю сорок, — настаивал молодой человек. — Ну же, соглашайтесь! Будьте благоразумны и не грабьте нас…

Мерлин развернулся с драгоценным томом под мышкой и собрался было вернуть его в специальный шкаф в конторе, но тут случилось нечто неожиданное. Входная дверь не то чтобы бесшумно открылась, а, лучше сказать, растворилась, впустив в темное помещение облаченное в черный шелк и меха царственное видение, быстро направившееся к продавцу. Сигарета выпала из пальцев юного горожанина, он издал невольный возглас «Черт побери!» — но явление, как ни странно, произвело куда больший неожиданный эффект на Мерлина, который выпустил из рук свое сокровище, присоединившееся к сигарете на полу. Перед ним стояла Каролина.

Она была старухой — замечательно сохранившейся, необычайно красивой, с прямой спиной, но все же старухой. Волосы были седыми, потерявшими былую густоту. Они были тщательно уложены и украшены драгоценностями; на ее лице, лишь слегка припудренном, как и положено «la grande dame», виднелась сетка морщин, особенно у глаз — две глубокие складки пролегли от носа к уголкам губ. Взгляд был тусклым, болезненным и брюзгливым.