Под маской - [11]

— Это приступ остроумия? — поинтересовалась Ардита. — Вы с детства идиот — или еще только собираетесь в какую-нибудь лечебницу?

— Я спрашиваю, сдаете ли вы корабль?

— Я думала, что в стране сухой закон и спиртное достать нельзя, — презрительно сказала Ардита. — Вы пили политуру? Лучше покиньте эту яхту!

— Да что вы говорите, — голос молодого человека звучал скептически.

— Убирайтесь с яхты! Вы слышите меня?!

Мгновение он смотрел на нее, как будто осмысливая сказанное.

— Нет, — его рот презрительно искривился. — Нет, я не сойду с яхты. С нее сойдете вы, если вам так хочется.

Подойдя к борту, он подал отрывистую команду, и в то же мгновение все гребцы вскарабкались по трапу и выстроились перед ним в шеренгу, угольно-черные и темно-коричневые с одного края и миниатюрный мулат ростом четыре фута с небольшим — с другого. Все они были одеты в одинаковые голубые костюмы, покрытые пылью, с пятнами высохшей тины, кое-где порванные. За плечом у каждого свисал маленький, выглядевший очень тяжелым, белый мешок, а в руках все держали большие черные футляры, в которых, по всей вероятности, должны были находиться музыкальные инструменты.

— Внимание! — скомандовал молодой человек, звонко клацнув собственными каблуками. — Равняйсь! Смир-но! Бэйб, шаг вперед!

Самый маленький негр быстро шагнул из строя и отдал честь.

— Есть, сэр!

— Назначаешься старшим! Спуститься в трюм, захватить команду и всех связать — всех, кроме судового механика. Привести его ко мне… Так… И сложить сумки здесь, у борта.

— Есть, сэр!

Бэйб снова отдал честь и, развернувшись, собрал вокруг себя оставшихся пятерых. Они шепотом посовещались и бесшумно, гуськом, пошли вниз по трапу.

— А теперь, — весело сказал молодой человек Ардите, ставшей немой свидетельницей последней сцены, — если вы поклянетесь своей эмансипированной честью — которая, скорее всего, недорого стоит, — что вы не откроете ваш капризный ротик в течение сорока восьми часов, то можете взять нашу шлюпку и грести на берег.

— А что в противном случае?

— В противном случае вам придется идти с нами в море на корабле.

С легким вздохом облегчения оттого, что первое напряжение исчезло, молодой человек занял недавно освобожденное Ардитой канапе и медленно потянулся. Его губы понимающе ухмыльнулись, когда он огляделся вокруг и заметил дорогой полосатый навес, полированную латунь и роскошную оснастку палубы. Его взгляд упал на книгу, а затем и на выжатый лимон.

— Хм, — сказал он, — оппозиционер Джексон заявлял, что лимонный сок проясняет голову. Ваша голова достаточно ясна?

Ардита не снизошла до ответа.

— Спрашиваю потому, что в течение ближайших пяти минут вам предстоит принять ясное решение: либо остаться, либо покинуть судно.

Он поднял книгу и с любопытством ее раскрыл.

— «Восстание Ангелов». Звучит заманчиво. Французская, вот как? — он с новым интересом уставился на нее. — Вы француженка?

— Нет.

— Как вас зовут?

— Фарнэм.

— А имя?

— Ардита Фарнэм.

— Что ж, Ардита, нет никакого смысла вот так вот здесь стоять и морщить лобик. Вы должны расстаться с этой нервической привычкой, пока еще молоды. Лучше идите сюда и присядьте.

Ардита достала из кармана резной нефритовый портсигар, вытянула из него сигарету и закурила, стараясь казаться спокойной, несмотря на то, что ее руки слегка дрожали. Затем она грациозно прошла по палубе, уселась на другом канапе и выпустила дым изо рта.

— Вам не удастся выгнать меня с яхты, — уверенно произнесла она, — и вы напрасно думаете, что вы здесь надолго задержитесь. Мой дядя в половине седьмого вызовет сюда по радио весь флот.

— Ну-ну…

Она бросила на него быстрый взгляд и уловила беспокойство, на мгновение ясно проступившее в опустившихся уголках его рта.

— Мне все равно, — сказала она, пожав плечами. — Это не моя яхта. Я ничего не имею против небольшого часового круиза. Я даже подарю вам эту книгу, чтобы вам было чем заняться на пограничном катере, который доставит вас в Синг-Синг.

Он презрительно рассмеялся.

— Если это — ваш единственный аргумент, то можно было даже не трудиться об этом говорить. Это всего лишь часть плана, разработанного задолго до того, как я узнал, что на свете существует эта яхта. Если бы ее не было, то была бы какая-нибудь другая, их у этого побережья предостаточно.

— Кто вы такой? — неожиданно спросила Ардита. — И что вам нужно?

— Вы решили не плыть на берег?

— Я об этом и не думала.

— Нас обычно называют, — сказал он, — всех семерых, конечно, — «Картис Карлиль и шесть черных малышей», мы недавно выступали в «Уинтер-Гарден» и «Миднайт-Фролик».

— Вы музыканты?

— Да, были, до сегодняшнего дня. В данный момент, по милости вот этих вот белых сумок, которые вы видите перед собой, мы — беглецы от закона, и если награда за нашу поимку еще не достигла двадцати тысяч долларов, то я сильно ошибаюсь.

— А что в сумках? — с любопытством спросила Ардита.

— Ну, — сказал он, — давайте назовем это песком… Пусть пока это будет обычный флоридский песок.

III

Спустя десять минут после беседы Картиса Карлиля и испуганного судового механика яхта «Нарцисс», уже на всех парах, шла на юг сквозь нежные тропические сумерки. Миниатюрный мулат Бэйб, пользовавшийся, по-видимому, полным доверием Карлиля, взял командование на себя. Кок, а также камердинер мистера Фарнэма, единственные оказавшие сопротивление из всего экипажа (если не считать механика), теперь получили достаточно времени для пересмотра своего решения, оказавшись крепко привязанными к собственным койкам в трюме. Тромбон Моуз, самый рослый негр, с помощью банки краски занялся удалением надписи «Нарцисс» с носа судна с тем, чтобы на ее месте засияло новое имя — «Хула-Хула», а все остальные собрались на корме и были заняты жаркой игрой в кости.