Под маской Джокера - [5]

— Это я так курить бросаю, — с усмешкой пояснила она; сосательная конфета постукивала о её зубы. — Всё время чего-то не хватает, так и тянет что-нибудь в рот сунуть.

— А пластыри какие-нибудь не пробовали? — не зная, что сказать ещё, спросила Нелли.

— Пластыри — это фигня, — махнув рукой и небрежно уронив её запястьем на руль, хмыкнула таксистка. — Костыль, так сказать. Сила воли рулит!

— А леденцы — разве не «костыль»? — усмехнулась Нелли. — От них кариес, опять же.

— Это на первое время, потом и их брошу, — уверенно кивнула девушка. — Меня, кстати, Влада зовут. А ваше имя вот эта находка для шпиона уже выдала. — Скосив глаза в сторону Леськи, водительница снова ласково подмигнула.

Залитый солнцем город таял в пыльном мареве, струя густого и тёплого, как свежесваренный компот, воздуха врывалась в салон, свистя над опущенным стеклом, а Нелли не могла отвести взгляда от Влады. Самые обычные русые волосы, смешно топорщившиеся на мальчишеском затылке из-под бейсболки, гладкие девичьи плечи, округлое бедро… Наверно, какая-то летняя магия приковывала её взгляд, заставляя любоваться линиями рук, так уверенно, по-хозяйски лежавших на руле, и гадать, какую марку сигарет Влада предпочитала до того, как бросила курить.

— Необычно встретить девушку-таксиста… Не боитесь, что какие-нибудь отморозки нападут?

Разговор прекращать не хотелось, внутри засел пушистый щекотный комочек беспокойства: а что дальше? Вот свернёт машина под мост, проедет мимо старых тополей, окажется во дворе дома и… всё.

— Мама, а кто такие отморозки? — непоседливо вклинилась в беседу Леська. — Это люди, которые замёрзли?

— Почти. Это дяди, которые отморозили себе мозги, — вместо Нелли ответила Влада. И добавила, внушительно продемонстрировав электрошокер: — Если какой-нибудь… гм, дяденька с замороженным мозгом сунется, у меня — вот. Доводилось пару раз его применять… Разряд в рёбра — и сразу паинькой станет.

Любопытная Леська тут же потянулась к электрошокеру, но Влада убрала его подальше.

— Э, нет, дорогуша! Не игрушка. Эта штуковина умеет делать очень больно.

Знакомые розовые мальвы у подъезда возвестили конец поездки. Выйдя из машины на странно неустойчивый асфальт, Нелли помогла выбраться дочке; небо густо загудело колоколами, жаркая пелена дурноты наползла на глаза и пролилась в грудь, варя сердце вкрутую. Если бы не дверца, Нелли растянулась бы возле колеса, глядя в этот безжалостный, выцветший от зноя, безоблачный купол — совсем как князь Андрей под Аустерлицем…

Крепкое плечо, обтянутое тканью футболки, оказалось надёжной опорой. Бессильно ткнувшись в него носом, Нелли ощутила запах свежевыстиранного трикотажа; несмотря на жаркий день, от Влады совсем не разило за версту потом. Эта чистоплотность приятно пощекотала эстетическую струнку в глубине души Нелли. Больше всего она не выносила две вещи: запах пота и когда кто-то говорил о кофе в среднем роде.

— Мама что-то устала, — обращаясь к Леське, сказала Влада. — Давай-ка её доведём до квартиры, а то она на ногах плохо держится.

Она просто закинула руку Нелли себе на плечи и довела её до двери, не особенно спрашивая разрешения на это. Леська в своём жёлтом платьице маячила впереди, показывая дорогу:

— Сюда! Сюда!

Ключи несколько раз падали с громким звяканьем на лестничную площадку, прежде чем Нелли смогла отпереть замки.

— Вы сколько часов в сутки спите? — спросила Влада, озабоченно заглядывая ей в глаза в прихожей.

— Пять… Как говорил Бонапарт: «Наполеон спит четыре часа, старики — пять, солдаты — шесть, мужчины — семь, женщины — восемь, а девять — только больные», — пробормотала Нелли, чувствуя, как жаркая дурнота сменяется потоком знобких мурашек. — По его классификации выходит, что я старуха…

— Бонапарт, — хмыкнула Влада. — Потому-то он и проиграл при Ватерлоо — спать надо было больше.

Обязательно ли таксистам знать такие слова, как «Ватерлоо»? Раньше Нелли полагала, что нет, но если уж в этой стране кандидат наук мог работать дворником, то почему бы таксисту не помнить хотя бы школьный курс мировой истории?

— Если уж на то пошло, то существует мнение, что он не мог сосредоточиться из-за геморроя. — Губы плохо слушались и казались резиновыми, и усмешка у Нелли получилась страдальческой. Занятная тема для беседы вырисовалась, однако.

— Ладно, Бог с ним, с Наполеоном… Вы бы водичкой холодной умылись, — посоветовала Влада. — Жарища сегодня… Может, вам голову напекло?

Наверно, и правда эта пьянящая летняя магия была виновата в том, что Нелли ни о чём не жалела, впустив к себе незнакомую девушку, более того — даже хотела, чтобы она осталась. Задорный свет этих внимательных, зорких серых глаз, лукавые стрелки кокетливо загнутых кверху ресниц, массивные часы на хрупком запястье — она и дальше хотела бы играть в чувственные ассоциации с этой цепочкой образов, насаживая их на светлый и сильный стержень характера… Плеснув себе в лицо водой, Нелли спохватилась, что размазала тушь, но было слишком поздно.

— Так, Леся! Мыть ручки — и на кухню. Сейчас обедать будем, — деловито сказала она, промокая чёрные потёки на веках. Дурнота огромной амёбой сползала прочь, силы возвращались. Наверно, и вправду перегрелась…