Под крышкой гроба - [18]

Шэрон собиралась пойти на закрытый просмотр последней картины компании «Кейбл-Ховард». Но С. К. Кейбл, давно полагавший, что его сотрудники должны работать на него двадцать четыре часа в сутки без выходных, настоял, чтобы она присутствовала на приеме, поскольку ходили слухи, что Уолт Джентри собирается вложить несколько миллионов в какое-то совместное кинопредприятие… если найдет подходящих партнеров. И если компании «Кейбл-Ховард» удастся стать этим партнером, Шэрон Касс перепадет приличная премия, а возможно, и небольшой процент от сделки.

«Миленькое дельце, — думала она. — Я становлюсь деловой соблазнительницей. Фирма считает, что я принадлежу ей вся без остатка. И они еще поносят проституток и смеют натравливать на них полицию. Ничего себе, современная мораль!»

Сидя перед зеркалом, освещенным несколькими бра, она пристраивала на левый глаз искусственные ресницы. Поработав затем косметическим карандашом, она придала глазам трогательно наивное выражение и откинулась, удовлетворенная достигнутым результатом.

«Хороша, — подумала она. — Такая вся волнующе женственная, вызывающе красивая — отличная цель, приманка. Впрочем, самая заурядная приманка. Зарплата— пятнадцать тысяч долларов в год плюс расходы на отлавливание лопухов. Правда, если Кейбл бывает особенно доволен работой, то еще подкидывает премию».

Что с тобой, Шэрон? Ведь ты была когда-то милой провинциальной девочкой с лучезарными глазами и чистыми идеалами. Ты любила запах свежескошенной травы и морского ветра, собирала ракушки и жуков. Потом превратилась в фотомодель журнала «Фьючер», демонстрируя одежду для подростков до тех пор, пока не пришел день, когда обнаружилось, что ты уже выросла. Первым это открытие сделал главный редактор журнала. Он так трубил о тебе, что корпорация «Кейбл-Ховард» сделала предложение сниматься в фильме о проказах на солнце, воздухе и воде. О, ты была великолепна, секс- малышка. Только тебе не нравилось, что к тебе вяжутся разные помощники режиссеров и мокрогубые директора картин, которые еще вчера были простыми посыльными. Ты предпочла откупорить свое вино для С. К. Кейбла. Оно ударило ему в голову настолько, что он счел тебя достаточно сметливой для работы в штате фирмы. Ты несколько переусердствовала в работе и стала тем, кем стала.

Шэрон встала, разглядывая себя обнаженную в полный рост. Чистый ангелочек, только переросший.

— Я все еще нравлюсь себе, — прошептала она. — Это единственное, что у меня осталось.

Из зеркала на нее пристально смотрела загорелая красавица.

— Какое необычное чувство, — сказала Шэрон.

Красавица продолжала молча смотреть на нее, а затем медленно улыбнулась.

В приглашении было указано, что гостей ждут к 6.30. Выдерживая тон, Шэрон явилась с опозданием, но все равно времени оказалось достаточно, чтобы выпить бокал шампанского, получить два любовных предложения, поприветствовать полную комнату народа и вытерпеть разглагольствования Рауля Фучиа. Трудно припомнить, как это все началось. Оторвавшись от своих привычных мыслей, она вслушалась в почти гипнотический голос чувственного худощавого мужчины, стоявшего рядом с ней.

— Но, моя дорогая, женщины — настоящие хищницы. Они только и делают, что… как бы это выразиться?., выслеживают добычу. Мужчины же просто поддаются им по собственному выбору.

— Мистер Фучиа, у вас несколько европейский подход.

— Зовите меня просто Рауль… а подход у меня универсальный, мужской. И он особенно верен здесь, в Нью- Йорке.

— Смею надеяться, что мы, нью-йоркцы, не столь примитивны. Боюсь, что вы не правы.

— Сомневаетесь? Обернитесь вокруг. Посмотрите на мужчин. Они все видят и позволяют за собой охотиться. А тем временем оценивающе изучают охотниц и выбирают, по их мнению, более достойную их внимания. Да это спаривание идет прямо у нас на глазах, правда, в форме, завуалированной внешними приличиями.

— Обычный вечер, Рауль. Одни и те же люди, меняются только место и время.

— Нет, не обычный, моя дорогая. Женщины соперничают. Да-да, соперничают. Они просят, умоляют, требуют. В отличие от мира животных здесь соревнуются женщины, стараясь превзойти друг друга нарядами, оголенностью тела, и все это для завлечения противоположного пола. Да хотя бы взять вас.

Шэрон повернулась к нему с кривой улыбкой.

— Вы полагаете, у меня слишком консервативный вид?

Опустив глаза, он ответил с деланной улыбкой.

— Я бы не сказал. Если считать, что деловые женщины всегда аккуратно причесаны и подкрашены, со вкусом одеты и безупречно воспитаны, как объяснить, что на вас нет бюстгальтера и что под вашим облегающим полупрозрачным мини-платьем нет и признаков нижнего белья? Если не считать туфель и платья, вы совершено голая. А когда вы стоите прямо, вы, похоже, с гордостью выставляете на обозрение еще кое-что.

— Я не думала, что видно, — сказала Шэрон. Она почувствовала, как у нее порозовели плечи, но не подала и виду.

— Возможно, у меня более опытный глаз, чем у большинства. Но, скорей всего, вы говорите неправду. Вы знаете, что видно.

— Так не смотрите туда.

— Почему не смотреть? Вы же для этого и явились… раздетая. Щеголяете своим женским оперением, а? Ловкий маневр. Я абсолютно очарован. Почему бы и нет? У вас атласная кожа, совершенная фигура. А ваша грудь в большей мере отвечает своему назначению, чем у всех остальных женщин в этой комнате. Достаточно большая, чтобы привлечь внимание, высокая без всяких приспособлений и достаточно умеренная, чтобы не мешать более ответственным действиям.