Под крылом - [82]

Чужую фамилию корфи произнесла как «Чааейка», отчего Зафа едва не передернуло. Он с огромным трудом мирился с коверканьем своего имени, но это было уже за гранью.

Вся ситуация переваливалась за грань нормального, превращаясь в какой-то то ли допрос, то ли безостановочный кошмар. Идея выскочить в окно казалась все более привлекательной.

— Я просто… У меня есть опыт, и мне просто везло, — через силу выдавил хирург, запоздало понимая, что снова подставился. Почти неразличимый в спокойном общении акцент стал заметнее.

Запоздалая идея притвориться непонимающим общий язык грустно осталась висеть на краю сознания. Следом за ней пришла другая, похуже, и Заф в тщетной попытке попытался за нее ухватиться.

— Понимаете, — быстро произнес он, не дав Веронике высказать новую реплику, — колония, откуда я родом, закрыта для свободного посещения, и общий язык мы учим в виде факультатива. И из-за частых сдвигов тектонических плит происходят землетрясения. А моя колония занимается разработкой красных алмазов, поэтому у нас много подземных шахт. И вы понимаете, что после земных толчков шахты разрушаются, и у нас появляется много пострадавших. У меня с самого юношества было очень много практики в области хирургии, когда важна была каждая секунда.

Заф говорил мягко и уверенно, удивляясь собственной фантазии.

— А где находится ваша колония? — Явственно подобрев, спросила Вероника.

— Прошу прощения, но я не могу вам сказать ее координаты. Покидая свой дом, я подписал все документы, запрещающие разглашать как название, так и местонахождение, — самым трудным для хирурга оказалось не улыбнуться, когда камера принялась снимать его лицо крупным планом.

Красные алмазы входили в двадцатку самых дорогих «поделочных» минералов, и все их месторождения тщательно засекречивались, дабы оградить от космических пиратов и бесконечной вереницы скупщиков, бандитов и мелких мафиози. Правда, насколько Заф понимал, такая методика не сильно помогала.

— И все же, вы не объяснили, причину, по которой до сих пор не обзавелись женой? — в голосе Самаэль было столько яда, что хватило бы на половину персонала больницы. История с «большим опытом» и красными алмазами ее не впечатлила. — Вы слишком любите вашу работу и спите с ней? Вам противна сама мысль прикоснуться к женскому телу? Чайка, вы считаете, что женщина от природы — презренное и грязное существо?

Терапевт Фомушкина, до этого момента тихо стоящая в тени зама, возмущенно засопела. Лицо Светочки стало красным, еще чуть-чуть — и она точно влетела бы в кадр в попытке подправить лица ведущих.

Когда только Заф устроился работать в клинику, то самым тяжелым для него было не собеседование с директором, а первые несколько недель. Почти вся женская часть персонала строила «новенькому» хирургу глазки, странно передвигалась и одевалась в слишком открытую для уже ощутимой осени одежду. Хирургу потребовалось некоторое время, чтобы не стоять с непонятным выражением лица, а как-то реагировать. После пятого предложения подправить климат-контроль в помещении дамы немного скисли и понемногу принялись облачаться в рабочую форму. Соломин, однажды случайно подслушавший девичий щебет, со смехом сообщил, что Зафа заклеймили «добрым простачком с дурацкими средневековыми утверждениями».

— Ничего я не считаю! — Искренне возмутился хирург.

— Давайте подытожим! — Корфи принялась загибать пальцы. — У вас нет жены. Раз! Вы ненавидите женщин. Два! Вы уверены в половом превосходстве мужчин. Три! И вы прямо сейчас, в прямом эфире, пропагандируете свои шовинистские идеи! Пять!

— Вы четыре пропустили, — пробормотал Заф, понимая, что увязает в этом допросе по самую маковку.

— Вот! — Самаэль вскочила на ноги. — Вы еще и смеете указывать совершенно незнакомым женщинам! Вы и матери так же указывали?!

— Дорогие зрительницы, вы только посмотрите на этого «хорошего» врача! — Подключилась к напарнице Вероника. — Это еще раз доказывает, что среди мужчин нет ни одного приличного молодого человека! Каждый из них — либо садист, либо шовинист, и не видит женщину как личность!

Бросив взгляд на толпящихся за кадром врачей, Заф отметил сжатые челюсти Тарровича и несчастное лицо Соломина. Молча брыкающаяся Фомушкина кусала губы, желая прибить противных ведущих.

Стоящий чуть в стороне Итаним озадаченно переводил взгляд с врачей на владельца, совершенно не представляя, что ему необходимо делать. А что, если это опасная для здоровья владельца ситуация? Но ведь ничего противоправного не происходит! Тогда почему Заф нервничает?

Сам Чайка сидел неподвижно, пытаясь изо всех сил не сорваться. Почему людям все эти вещи так нравятся? Почему они не видят, что своими вопросами провоцируют, давят, издеваются и насмехаются? Ради любопытства? Или чтобы показать темные стороны других, обеляя себя? Заф ни с кем не собирался враждовать!

Он просто хотел, чтобы люди, которых он лечил — выжили! Не нужно ему ни поклонения, ни благодарности, но и такого публичного допроса он не заслужил! В своей жизни Зафу пришлось много что пережить, но в этот список никогда раньше не входило обливание выдуманной грязью на потеху публике и ради какого-то мифического рейтинга на канале!