Под крылом - [79]

Клиника походила на те, которые Итаним уже видел в разных фильмах. Типовой блок, вот только этажей было лишь одиннадцать.

Пройдя по одному из узких, предназначенных «специально для персонала» коридору, скрывающемуся за служебным входом, Заф с секретаршей оказались в зале отдыха персонала. Обычно тихая и пустая комната с креслами, стеклянным столиком в центре и двумя диванчиками у стены пустовала. Но сегодня все сидячие места были заняты.

Таррович, словно дикий зверь мечущийся из угла в угол, наконец остановился, окинув цепким взглядом рослую фигуру своего работника. Нервно хрустящий чипсами Соломин сдавленно зафыркал.

— Это никуда не годится! — Всплеснув руками, самым похоронным тоном объявил Таррович. Глядя на сидящих на диванчиках врачей, Заф немного успокоился. Если бы действительно была вспышка какого-нибудь вируса или внезапный взрыв или пожар, люди бы так просто не сидели.

Конечно, врачи в панику впадали редко, но все равно времени на поглощение чипсов ни у кого не было.

— Что не годится?

— Твой внешний вид! — Каждое слово Таррович произносил таким трагическим тоном, словно ими пытался забить гвозди в гроб Зафу. Хирург посмотрел вниз.

Спортивные штаны, серая майка и ветровка, поверх которой наброшена куртка. Одеваться как-то по-другому перед тренировкой Заф не видел смысла, а свой шарф оставил в сумке. Не холодно, пока двигаешься.

— Вы выдернули меня с выходного. Я был на утренней тренировке, — как можно более спокойно произнес хирург, аккуратно вытащив руку из цепких лапок секретарши. — Вы не могли бы объяснить, что именно послужило причиной моего срочного вызова на работу?

Соломин наставительно поднял палец вверх.

— О! Вот так и скажем, что наш лучший хирург по выходным увлекается спортом! — довольно заявил он. — Тамаринские единоборства, или там корфианские!

— Восточные, балда, — поправил его кто-то из медбратьев, подпирающих стенки.

Заф терпеливо повторил свой вопрос.

Таррович засопел, снова обозревая хирурга с ног до головы, и недовольно ответил.

— Журналисты. Приехали брать интервью у «одного из самых лучших хирургов прошедшего полугодия на Меге», — голосом, полным недовольства, сообщил зам директора.

Чайка моргнул, осознавая ответ и ощущая, как сердце медленно проваливается в желудок. С одной стороны, пронесло — ни эпидемий, ни вспышек опасных вирусных болезней, ни терактов, ни пожаров. С другой…

Журналисты?!

— Семнадцатый канал, передача «NEW Мега», — пояснил Соломин, и заметив в глазах напарника непонимание, добавил, — там еще две ведущие, которым интересно твое белье больше, чем лицо.

Заф слышал что-то и про канал, и про передачу, но краем уха, никогда особо не вникая в смысл транслируемых программ.

— И только из-за этого меня вызвали с выходного? — Неподдельно удивился хирург. Он ожидал чего-то серьезного, неотложного, а тут! Простые журналисты?! — Я не хочу никому давать интервью!

Одновременно с этим Зафа накрыло облегчением. Все в порядке, никто не собирается умирать! Честное слово, лучше бы он вообще отключил планшет перед тренировкой!

Во время обучения работе под прикрытием Заф старательно учился подстраиваться под новый мир. Ему вполне неплохо удавалось изображать человека перед коллегами по работе и перед соседями. Причины для всех ошибок легко укладывались в простое объяснение, что «немного странный» хирург прилетел из закрытой для чужих колонии. А там, как водится, свои древние правила и законы.

Но одно дело — узкий или не очень круг лиц и знакомых, и совсем другое — показать собственное лицо по каналу всей планете!

Таррович громко хрустнул пальцами, словно намеревался силой удержать Зафа в больнице.

— А тебя никто не спрашивает, хочешь ты или нет. Эти болваны перекрыли главный вход в больницу и заявили, что не уйдут, пока не получат тебя на интервью с золотистой корочкой и яблоком во рту. Семнадцатый канал, чтоб всем его владельцам провалиться!

Наконец Заф вспомнил. Слава за Семнадцатым каналом шла скандальная, но он стабильно в ежемесячном рейтинге входил в тройку самых популярных. Журналисты оттуда не гнушались почти никакими способами, чтобы заполучить новый материал для передач.

— А может, вызовем полицию? — повертев ситуацию во все стороны, осторожно предложил Заф. — Они же нам работать мешают. А вдруг привезут срочно пациента в тяжелой стадии?

— Журналисты сказали, что если привезут пациента с тяжелыми травмами, то они его пропустят, — нехотя, сквозь зубы процедил тощий Таррович, вновь принявшись ходить из угла в угол. — Но они нам все графики срывают! Заф, дай этим курицам интервью, а после пусть они уберутся! Полевкин заперся у себя в кабинете и уже час не выходит!

Директор клиники имени Энрике Г. — Полевкин Степан Захарович, — был личностью невысокой и щуплой, страдающей целой россыпью самых разнообразных аллергических реакций, периодическими паническими атаками и еще космос ведает чем. Одиннадцать лет назад Полевкин совершенно случайным образом оказался в кресле директора загнивающей частной клиники. Несмотря на подшучивания знакомых и рекомендацию отдать здание под снос, на второй день своей работы Степан нашел в грязной подсобке моток синей изоленты и обмотал отламывающийся от кресла подлокотник, подкрутил, беспрестанно чихая, разболтанные штырьки, поменял батарейку в гравиплатформе и принялся «работать директором».