Под кожей - [3]

Она уже проехала несколько мест, на которых обычно стояли голосующие, и ни одного не увидела. Только дорогу и широкий, пустой простор.

Три-четыре капли прибредшего невесть откуда дождя упали на ветровое стекло, и дворники размазали их, обратив в нечистые одноцветные радуги, лишившие ее возможности ясно видеть дорогу. Иссерли пустила на стекло струйку воды из скрытой в капоте бутылки, и ей показалось, что прошло бесконечно долгое время, прежде чем мир снова расчистился перед ней. Почему-то операция эта сильно утомила ее: как будто она использовала не воду, а некую жизненно важную влагу собственного организма.

Иссерли попыталась заглянуть в будущее, увидеть себя уже остановившей где-то машину, в которой с ней рядом сидел крепкий, молодой автостопщик; представить, как она тяжело дышит, прижимаясь к нему, как гладит его по волосам и обхватывает за поясницу, чтобы придать ему необходимую позу. Однако фантазии этой оказалось не достаточно, чтобы помешать векам слипаться.

И когда Иссерли уже начала подумывать, не подыскать ли ей место для стоянки и не поспать ли какое-то время, она заметила почти за линией горизонта некий силуэт. Мгновенно возбудившись, она настороженно приоткрыла веки, поправила очки. Потом проверила в зеркальце заднего вида, что у нее с лицом и волосами. Напучила на пробу алый, как губная помада, ротик.

Проезжая мимо стопщика в первый раз, она увидела, что это самец — рослый, широкоплечий и довольно небрежно одетый. Голосовал он двумя пальцами сразу — большим и указательным, но вяло, как будто простоял здесь лет уже сто. А может, ему просто не хотелось казаться слишком уж жаждущим, чтобы его подвезли.

На возвратном пути Иссерли отметила, что он довольно молод и очень коротко острижен — в шотландском тюремном стиле. Тускло-коричневая, точно грязь, одежда. Тело стопщика впечатляюще распирало куртку, хотя по причине его мускулистости или лишнего жирка — это еще предстояло выяснить.

Подъезжая к нему в третий раз, Иссерли поняла, что он на редкость высок. Стопщик смотрел прямо на нее, сообразив, возможно, что уже видел Иссерли пару минут назад: машин на дороге было мало. Тем не менее, рукой ей не замахал, просто держал ее лениво вытянутой над дорогой. Упрашивать — не его стиль.

Иссерли сбавила скорость и остановила машину прямо перед ним.

— Запрыгивайте, — сказала она.

— Ура! — бодро воскликнул он, плюхнувшись на пассажирское сиденье.

Уже по одному этому слову, выпаленному без улыбки, хотя отвечающие за улыбку лицевые мышцы в восклицании и участвовали, Иссерли кое-что о нем поняла. Он был из тех, кто от произнесения слова «спасибо» увиливает, как если бы благодарность была западней. В мире этого молодого самца Иссерли не смогла бы сделать для него ничего, что обратило бы его в должника, любой ее поступок был бы только естественным. Она остановилась, чтобы подвезти его — отлично. Почему бы и нет? Она предложила ему нечто такое, за что таксист содрал бы целое состояние, а он произнес всего лишь «Ура!», как будто Иссерли была его собутыльником и просто оказала ему пустяковую, небрежную услугу — ну, скажем, пепельницу пододвинула поближе.

— Пустяки, — отозвалась Иссерли — так, точно он ее все-таки поблагодарил. — Куда направляетесь?

— На юг, — ответил он, глядя на юг.

Прошла долгая секунда, затем он натянул поперек торса ремень безопасности, словно признал — неохотно, впрочем, — что без этого машина с места не стронется.

— Просто на юг? — поинтересовалась Иссерли, на малом ходу отъезжая от обочины и осторожно, как всегда, перебрасывая рычажок индикаторов, но не приводя в действие ни головные фары, ни дворники, ни икпатуа.

— Ну… это зависит, — ответил он. — А вы куда?

Иссерли произвела в уме быстрые расчеты, взглянула ему в лицо, чтобы понять, какое место сможет занять в них он.

— Пока не решила, — сказала она. — Для начала в Инвернесс.

— Инвернесс меня устроит.

— Но оттуда вы собираетесь отправиться дальше?

— Я всегда стараюсь заходить так далеко, как удается.

В зеркальце заднего вида внезапно появилась машина, и Иссерли пришлось прикидывать ее намерения; когда же она смогла, наконец, снова взглянуть на своего пассажира, лицо его оказалось бесстрастным. Что именно обозначали его последние слова — игривую самоуверенность? Сексуального толка намек? Или просто скучную констатацию факта?

— Долго ждали? — спросила она, в надежде вытянуть из него еще одно замысловатое замечание.

— Пардон?

Он заморгал, глядя на нее, прервав попытку расстегнуть молнию куртки. Была ли эта задача — расстегнуться, одновременно прислушиваясь к простым вопросам, — непомерно сложной для его интеллекта? Правую бровь стопщика рассекал черный струп почти зажившей ранки — приложился где-нибудь спьяну? Белки глаз чистые, голова вымыта не в таком уж и далеком прошлом, от него не пахнет — может, он просто тупица?

— Там, где я вас подсадила, — пояснила она. — Вы долго ждали?

— Не знаю, — ответил он. — У меня нет часов.

Она опустила взгляд на его ближнее к ней запястье — крупное, поросшее золотистыми волосками, с двумя тянувшимися к лицевой стороне кисти голубоватыми венами.