Под итальянским солнцем - [55]

Входя в здание полиции, женщина поздоровалась с дежурным, который жил на соседней улице.

«Господи, никуда от знакомых не денешься», – вяло пронеслось в голове.

– Что вы так поздно, никакие передачи уже не принимаем, да и Сабрину сегодня перевели в Таранто, – на всякий случай он сверился со списком.

Козима молчала.

– Что-то еще случилось? Вы хотите сделать заявление?

Ответная тишина насторожила дежурного, и, не отводя взгляда от окаменевшей Козимы, он нажал кнопку селектора и тихо вызвал инспектора.

– Да, это я убила Беа! – отчетливо произнесла Козима.

«Ну вот! Опять всем отделением не спать, просто наказание какое-то это «Дело в Аверане», убийцы идут потоком», – с грустью констатировал про себя полицейский.

Глава 49

Месяц тому назад

Козима уже проснулась, когда в спальню вбежала Сабрина:

– Мама, кажется, я убила Беа!

– Господи! – только и смогла сказать Козима, тяжело поднявшись с кровати и проследовав за Сабри.

Сбегая по лестнице впереди матери, Сабри услышала писк эсэмэс, пришедшего на телефон. Черт, черт! Неужели Симона уже подъехала? Она совсем забыла, что все они собирались на море. Взглянула на прыгающий в руке экран мобильника – у них еще двадцать минут! Она опаздывает!

Их семья слыла в Аверане одной из самых уважаемых и работящих, и это была заслуга Козимы. Она всю жизнь придерживалась негласного правила – «не выносить сор из избы». Да и выносить-то было особенно нечего, ну небольшие ссоры, какие бывают у всех, ну какие-то закидоны Сабри, с которыми она быстро справлялась, ставя дочку на место, но то, что всегда терзало ее нутро, – это вечная и непроходящая зависть к Анне. Вот что выгрызло в ее душе огромную дыру и превратило ее жизнь в ад.

Еще в детстве она не понимала, откуда вдруг в их семье появилась эта рыжеволосая худенькая девочка, которую так жалели ее мать и отец и с которой она должна была делить своих родителей. Она не понимала, почему, выйдя замуж, они с Маурицио были вынуждены поехать в Германию на заработки и, вкалывая как проклятые, копить и копить на дом, в котором они теперь живут, а Анна, разгуливая по полям и рисуя какие-то пейзажики, получила в наследство ту маленькую виллету, в которой до самой смерти жили отец и мать. Конечно, надо быть справедливой, ей и Маурицио они тоже оставили денег, на которые они смогли купить трактор и большой джип, да и еще осталось, но все равно что-то задевало Козиму, и она чувствовала себя обделенной.

Особенно тяжело пришлось им, когда в Германии родилась Сабрина. Помочь было некому, но о возвращении в Аверану не могло быть и речи. Как ни откладывали они каждую копейку, денег на дом еще не хватало, и Козима на третий день после родов пошла работать. Ей приходилось таскать ребенка с собой в дома богатых немцев, где она убиралась, и как только Сабри начинала пищать, прикладывала ее к груди, благо молока было много. Конечно, ни о каком режиме не могло быть и речи, и за чисткой ковров и мытьем полов она иногда вообще забывала про Сабри, которая периодически напоминала о себе тихим плачем.

А разве Анна могла понять ту радость, которую они испытали, когда Маурицио повысили и, кроме обычной работы на кладбище, ему начали поручать помогать одевать и укладывать покойников. И как он гордо выложил на стол чаевые, которые получил в первую же неделю.

Разве Анне была известна та изможденность, которая вечерами доходила до предела, и то, как, убаюкав Сабри на их общей постели, они садились ужинать на холодной съемной кухне и ели простые спагетти без сыра, поливая их вместо соуса оливковым маслом. Единственное, в чем они не могли отказать себе, это в капельке вина, которое они покупали оптом у знакомого итальянца, и эти полстакана красного вина, привезенного с родины, так ударяли им в головы страстным желанием, что, несмотря на усталость, они начинали раздеваться, еще не дойдя до постели, где тихо посапывала заснувшая Сабри, и занимались любовью неистово и дико.

Козима всегда стремилась, чтобы «все было, как у людей», и, похоже, достигла этого. И можно было бы жить спокойно, но теперь вступало второе правило – «а что люди скажут?». И вот с этим становилось все труднее. Сабрина, которая, как она знала, влюбилась в Ивано и была готова на все, чтобы заполучить его, совсем перестала принимать всерьез замечания матери, хотя была воспитана в лучших традициях этих двух правил, и несгибаемая Козима видела, как дочь выходит из-под ее неустанного контроля.

А Анне было наплевать на все! Так, очень скоро после смерти их матери, родив непонятно от кого, она ходила по Аверане даже не опустив головы. И самое удивительное, что здесь, на юге Италии, где каких-то десять-пятнадцать лет назад были готовы забросать камнями любую брошенную девушку, не говоря уже о родившей без мужа, Анну не только никто не посмел высмеять или оскорбить, но соседи даже готовы были навязаться в помощники, как будто напрочь забыв, что она опозорила себя незаконным рождением девочки. А самым болезненным для Козимы было то, что даже с маленькой дочкой та не сильно утруждала себя, а очень скоро пригласила помощницу, которая до сих пор периодически помогала ей по дому.