Под грузом улик - [42]

— Думаю, я совершенно обычный капиталист, — ответил лорд Питер, — крайне неприятный.

— Как бы там ни было, пошли обедать. Мне так хочется узнать все новости.

Сначала Питер решил: что-либо хуже обеда в Советском клубе трудно себе даже представить, и уже нашел предлог, чтобы отказаться, но потом ему пришло в голову, что мисс Таррант может поведать ему много интересного о его собственной сестре из того, что ему следовало бы знать. Соответственно, он поменял свой вежливый отказ на вежливое согласие и, увлекаемый мисс Таррант, поспешно последовал за ней через целую цепь мрачных проходных дворов на улицу Джеррард, где занавешенные красными занавесками окна безошибочно указывали Советский клуб.

Советский клуб, созданный как пристанище свободомыслия, а не результат благосостояния, был пропитан той странной любительской атмосферой, которая отличает все светские институты несветских людей. Трудно сказать, что навело лорда Питера на мысль о благотворительных чаях, как только он вошел, разве то, что все присутствующие имели многозначительный вид, а обслуживающий персонал был слишком на виду и имел очень смутное представление об этикете. Но Уимзи напомнил себе, что в таком демократическом заведении вряд ли можно было бы ожидать благородства манер, свойственных прислуге в клубе «Вест-Энд». Хоть этим должны же они были отличаться от капиталистов. Внизу, в столовой, сходство с благотворительными чаями еще больше подчеркивалось не стихающим гомоном голосов и странной тупостью ножей. Мисс Таррант выбрала места за довольно грязным столиком рядом с окошком кухни, и Питер с некоторым трудом протиснулся мимо огромного курчавого человека в вельветовом пиджаке, который беседовал с худенькой молодой женщиной в русской рубахе, украшенной венецианскими бусами, в венгерской шали и с испанским гребнем в волосах, являвшей собой воплощение Объединенного фронта Интернационала.

Лорд Питер попытался сделать приятное своей спутнице, спросив ее о великом мистере Коуке, но был тут же оборван ее возбужденным «тсс!».

— Пожалуйста, не кричите об этом, — прошипела мисс Таррант, наклоняясь к нему так близко, что ее рыжая челка защекотала ему лоб, — это страшная тайна.

— Прошу прощения, страшно виноват, — извинился Уимзи. — Послушайте, вы знаете, что ваши прелестные бусы купаются у вас в супе?

— Неужели? — воскликнула мисс Таррант, поспешно отстраняясь. — Спасибо вам большое. Особенно учитывая, что с них слезает краска. Надеюсь, в них нет мышьяка или чего-нибудь такого. — Затем она снова наклонилась к нему и хрипло зашептала: — Девушка, которая сидит рядом со мной, — Эрика Хит-Ворбертон, знаете, писательница.

Уимзи с особым уважением взглянул на леди в русской рубахе. Немногие литературные произведения могли вызвать краску на его щеках, но, как он припоминал, одному из творений мисс Хит-Ворбертон удалось это сделать. В это мгновение писательница с чувством говорила своему собеседнику:

— Встречали ли вы когда-нибудь, чтобы в придаточном предложении было выражено искреннее чувство?

— Джойс освободил нас от предрассудков синтаксиса, — согласился курчавый мужчина.

— Истинное эмоциональное напряжение, — продолжила мисс Хит-Ворбертон, — может быть выражено лишь серией животных криков.

— Формулировка Д.-Г. Лоуренса, — поддержал ее собеседник.

— Скорее дадаистов, — возразила писательница.

— Нам нужны новые выразительные средства, — заявил мужчина, ставя оба локтя на стол и одновременно скидывая на пол хлеб Уимзи. — Вы слышали, как Роберт Сноутс декламирует свои стихи в сопровождении тамтама и свистульки?

Лорд Питер с трудом заставил себя отвлечься от этой увлекательной дискуссии, обнаружив, что мисс Таррант говорит что-то о Мэри.

— Нам очень не хватает вашей сестры, — заметила она. — Ее восхитительного энтузиазма. Она так прекрасно выступала на собраниях. Она по-настоящему симпатизирует рабочему классу.

— Мне это представляется сомнительным, — откликнулся Уимзи, — учитывая, что Мэри за всю свою жизнь палец о палец не ударила.

— О нет! Она работала, — воскликнула мисс Таррант. — Она работала на нас. И еще как! Почти полгода она была секретарем нашего Пропагандистского общества. А потом она так много сделала для мистера Гойлса. Я уж не говорю о ее благотворительной деятельности во время войны. Естественно, я не одобряю отношение Англии к войне, но никто не станет спорить, что она по-настоящему трудилась.

— А кто этот мистер Гойлс?

— О, это один из наших ведущих ораторов — довольно молодой, но правительство его уже боится. Надеюсь, он будет здесь сегодня. Он выступал с докладами на севере, но, думаю, он уже вернулся.

— Послушайте, будьте аккуратнее, — заметил Питер. — Ваши бусы опять у вас в тарелке.

— Что вы говорите? Может, они придадут особый вкус баранине. Боюсь, кухня здесь не слишком хороша, но пожертвований удается собрать так мало. Неужели Мэри никогда не говорила вам о мистере Гойлсе? Некоторое время тому назад они были очень дружны. Все даже считали, что она собирается выйти за него замуж, но потом, кажется, она передумала. Уехала из города. Вы знали об этом?

— Ах вот кто это такой. Да… ну, знаете, в моей семье не слишком одобряли это, полагая, что мистер Гойлс не самый желанный зять. Мезальянс и всякое такое. Сам я не принимал в этом участия; к тому же Мэри никогда не стала бы меня слушать. Так что это все, что до меня дошло.