Под грозовыми тучами. На Диком Западе огромного Китая - [10]

Жизнь в Корее, в Панья-ан («обитель мудрости»), уединенном, затерянном среди лесов монастыре, где несколько отшельников-мыслителей ведут тихое, аскетичное и незаметное существование.

Не менее аскетичным был и образ жизни самой путешественницы:

…мне отвели пустую келью. Расстелив на полу одеяло, я устроила себе ложе и приспособила чемодан в качестве стола… Распорядок дня был следующим: восемь часов медитации, разделенных на четыре периода, восемь часов занятий и физического труда, а оставшиеся восемь часов — на принятие пищи, сон и развлечения по собственному желанию.

Каждое утро около трех часов один из монахов обходил монастырь и стуком деревянной колотушки будил братию ото сна. Затем все шли в зал собраний, рассаживались там лицом к стене и медитировали в течение двух часов.

Строгость монастырского устава выражалась и в скудной пище: рис и немного вареных овощей. Часто овощи отсутствовали и вся трапеза состояла из одного риса.

Япония, где путешественница провела полгода (февраль — август 1917 г.), не оправдала ее ожиданий:

Я ожидала найти здесь светлые просторные дома, цветущие сады и очень дешевую жизнь. Ничего подобного не существует, и Япония, которую изображают на картинках, — это сказочная страна, антиподом которой является реальная Япония. Я истратила здесь очень много денег… столь же невозможно жить по обычаю японцев; их стряпня непригодна для еды, а микроскопические порции, которые они употребляют, не насытили бы даже парижского воробья (неизданное письмо от 10 апреля 1917 г.).

Япония слишком мала и слишком «цивилизованна» для странницы, привыкшей к привольной жизни среди необъятных степных просторов и диких горных вершин. Слишком разительным оказался контраст между суровой красотой гималайской природы и игрушечной прелестью безупречных японских пейзажей, вызвавших у француженки невольное разочарование.

Пребывание в Японии не нашло отражения ни в научных трудах, ни в художественном творчестве А. Давид-Неэль. Она лишь упоминает о японском буддизме в некоторых из своих книг — «Ламаистских посвящениях», где сожалеет, что учение дзэн слишком увлеклось обрядоверием, столь сурово заклейменным Боддхидхармой и самим Буддой, а также в «Трансцендентном знании», где выделены общие черты между верованиями японских и тибетских буддистов.

Седьмого октября 1917 года А. Давид-Неэль приезжает в Китай, намереваясь продолжить здесь свои исследования ламаизма. Во время трехмесячного пребывания в Пекине она убеждается, что в китайской столице невозможно отыскать ни одного ученого, сведущего в этой области. Присоединившись к каравану некоего знатного ламы, француженка в конце января 1918 года отправляется в полную опасностей поездку через всю страну, к западной границе, где находится провинция Амдо. В это время в Китае идет гражданская война, и путешественники неоднократно оказываются в зоне боевых действий. После множества злоключений, преодолев более 2000 километров, наша героиня в начале июля 1918 года осуществляет еще одну свою давнюю мечту: она оказывается в монастыре Кум-Бум (Гумбум), где ей суждено провести два с половиной года.

Эта крупная ламаистская обитель была основана в XVI веке на северо-востоке Тибета, где появился на свет реформатор тибетского буддизма, основатель секты «желтошапочников» («гелугпа») Цзонкаба (Цзон-кхапа). Монастырь снискал славу благодаря чудесному дереву, согласно преданию, выросшему на месте рождения Цзонкабы; на листьях и ветвях этого дерева якобы отпечатались и до сих пор видны лики богов, а также известная мантра «Ом мани падме хум». Обитель обязана своим названием именно этому чуду: Кум-Бум означает в переводе «сто тысяч изображений».

У исследовательницы появляется возможность изучить изнутри уклад жизни ламаистов, в которой уживаются разнообразные элементы: изощренная философия, страсть к наживе, высокая духовность и погоня за грубыми плотскими наслаждениями.

Кум-Бум — это гигантский монастырский комплекс, подлинный город, за стенами которого обитают тысячи монахов всех мастей:

…небольшой избранный круг ученых, великое множество бездельников, любезных веселых жизнелюбцев и живописных фанфаронов, а также небольшое количество мистиков, пребывающих в постоянной медитации и живущих в уединенных местах1.

Здесь же обитают «живые будды», воплощения различных божеств либо выдающихся личностей — аристократия тибетского духовенства, представители которой именуются «ламами-тулку».

Во время пребывания в Кум-Буме путешественница осматривает окрестные монастыри, совершает пеший поход вокруг священного тибетского озера Кукунор, на островах которого обитают отшельники, а затем возвращается к своим прерванным исследованиям. Она поднимается в три часа ночи, посещает различные богослужения и философские диспуты, проводит дни в медитации, читает и занимается переводами. «Для тех, кто любит книги, Кум-Бум — это сущий рай», — сообщает она мужу в письме от 17 ноября 1919 года. Благодаря размеренному образу жизни и разнообразной деятельности Александра вновь обретает душевное равновесие, утраченное после отъезда из Сиккима. «По-моему, таким образом можно было бы продолжать тысячу лет, — замечает она, — не ведая ни психической, ни духовной усталости» (письмо от 11 ноября 1918 г.).