Под горячую руку - [39]

— Подожди-ка, Олег, дай слово немому. — Геннадий положил ему на плечо руку. — Знаете, Юлия, почему Серова Павлином прозвали? Нет, не за его аристократические манеры. Не только за них. Красив павлин, но голос его — как у черта болотного. От павлиньих песен в восторге не будешь и едва ли захочешь повторения на «бис». Точно так и у вашего Николая Михайловича. Он всегда таким был.

— Слушайте, Юлия, он правду говорит. — Житков оперся локтем о спинку кресла Геннадия. — Хотите, расскажу, как вся эта заваруха началась?

Вот уж не нужны мне были такие подробности. Но Олег, с увлеченностью больного, рассказывающего о своем недуге, приступил к делу раньше, чем я открыла рот, для того чтобы отказаться.

— «Альянс» вложил в работы по договору почти все свои капиталы, а когда увяз в деле по самые уши, Павлин предъявил нам ультиматум: или соглашаемся на более низкий процент с прибыли, или выбываем из дела. Вот как спел, петух райский! Тогда еще время не так давило, как сейчас, и в случае разрыва отношений с нами «Литер» вполне мог подобрать себе другого партнера и поручить ему построить другой склад в другом месте. У Серова козыри на руках крупные — все нити за бугор через него идут. Так что деваться нам вроде бы некуда было. Но, не будь дураками, мы крепко проволынили с ответом, а когда сроки поставки пробной партии зарубежного продукта стали видны воочию, попробовали спеть по-павлиньи. С кем поведешься, Юлия… Заявили, что бросаем работы, если «Литер» не уравняет наш процент с прибыли со своим. И Серов неожиданно для себя оказался в том же положении, в какое пытался поставить нас.

— Да! — хохотнул Коротков. — Павлин оказался между двух столбов: или дели доходы пополам, или оставайся с «вымытой шеей», теряй все, что вложил в дело. Правда, переборщили мы вгорячах — пригрозили отыграться на его домашних, если упорствовать станет. Зря, черт!

«Чертом» Геннадий громыхнул так, что звякнула ложечка в стакане на прикроватной тумбочке, и, оскалившись, в досаде двинул кулаком по подлокотнику кресла.

— Недаром же говорят умные люди: «Не грози впустую!»

— За этим, как я понимаю, последовало покушение на дочь Николая Михайловича?

Мое предположение вдохновило обоих до такой степени, что вскричали они почти одновременно.

— И это — самое загадочное из всей истории, — ткнул в меня пальцем Житков. — Потому что к покушению мы отношение имеем не большее, чем мой домашний компьютер к беременности соседки.

— Мы даже не знаем толком, что там у вас произошло! — вторил ему Геннадий. — Только то, что Павлин Олегу по телефону рассказать соизволил. Вот поэтому мы здесь, на вашей суверенной территории, интересуемся непредвзятым мнением постороннего человека. Поняли, наконец?

Житков поднялся, распахнул полы плаща и из бокового кармана пиджака вытащил бумажник, сам собой раскрывшийся в его руках. На стол легли две сотни баксов. К деньгам я должна быть неравнодушна. А я такая и есть.

— Покушение… Покушение… — бормотала я, не отводя ставшего задумчивым взгляда от денег на столе, и, как очнувшись, выпалила единым духом и с кривою усмешкой: — А вы уверены, что покушение действительно было?

— Что? — опешил Житков.

— А! Что я говорил! Это же моя точка зрения, один к одному, Олег! — пророкотал радостно Геннадий.

— Да, но у него одни предположения. — Житков склонился над столом, над деньгами, чтобы быть ко мне ближе. — А что у вас?

— А я оказалась единственной свидетельницей, не считая Жени Серовой. С того момента и началось мое знакомство с Серовыми. И вот я здесь…

— Как все произошло? — осторожно спросил Житков и прибавил к бумажкам на столе еще столько же.

Мне захотелось рассмеяться. Какая «капуста» сама собою в руки прет! А ведь они, платя за информацию, наверняка думают, что покупают меня, лишая возможности впредь уклоняться от ответов. И ничего, что потом, между собой, они наверняка назовут меня продажной тварью. У меня сейчас свой бизнес, ничем не хуже их.

— В Женю стрелял снайпер. Самое близкое расстояние, с которого мог быть произведен выстрел, не менее четырехсот метров, так что сами понимаете.

Я сгребла со стола деньги, и самарские быстро переглянулись.

— Снайпер стрелял в человека, а убил собаку. Уложил наповал, как специально. А Женя отделалась испугом. Но как ни была она напугана, звонить в милицию запретила категорически. Вместо этого настояла на вызове отца. Могу утверждать со всей определенностью, что выстрел оказался для нее полной неожиданностью. Собаку я оттащила в кусты, чтобы не привлекать внимание прохожих, и позвонила Серову по сотовому Жени. У нее самой пальцы прыгали, не попадали на кнопки.

Я замолчала, а они все смотрели на меня, рты разинув, и ждали продолжения — не сразу сообразили, что я уже все сказала.

Геннадий посмотрел на Житкова.

— Вы сполна отработали свои доллары, — кивнул тот.

Я не возразила. Тем более что он был недалек от истины. Я заработала их честно, потому что лжи не было ни в едином моем слове. И голая правда была подана так, что Николай Михайлович даже в моих глазах представился кем-то вроде ловкого и бессовестного негодяя. Как хорошо, что отсутствует Серж.