Под флагом ночи - [13]

— Если воспользоваться словами Шекспира, у нас в Англии звезды как будто глядят сквозь прорехи в покрывале ночи. Звучит довольно пошло, но это действительно так. Ну а здесь небеса подбиты звездами, словно гвоздями с бриллиантовыми головками. Стоит поднять голову, как сразу вспоминаются стихи Мильтона о небесной тверди, населенной живыми сапфирами, которые светят так ярко, что старая пьянчуга-луна стыдится показать свое испитое, красное лицо. Впрочем, я, кажется, заболтался и забыл, что соловья баснями не кормят. Нужно подумать, чем набить брюхо. Осталась у нас какая-нибудь провизия?..

На рынке в Драй-ривер они приобрели корзину манго и бананов, а также связку вяленых губанов и пакет обжаренных в масле головачей, но теперь от всех запасов остались только банановая кожура да рыбьи хвостики.

— Я обойдусь. — Энн криво усмехнулась. — Голод ничем не хуже трезвости. Давай-ка слегка разомнем ноги, пописаем и начнем копать.

На дне повозки лежали две лопаты и кирка, а также бухта крепкой веревки и блок для поднятия тяжестей, однако инструменты им не пригодились. Черная Борода положил котел в неглубокую яму рядом с дымоходом усадьбы и завалил битыми кирпичами, которые проще было разбирать вручную. Примерно через час работы масляный фонарь, который они повесили на ветку ближайшего дерева, высветил в яме Простой чугунный котел, весьма похожий на те, в которых негры вываривали семена мыльного дерева. Правда, этот был намного больше — к примеру, малыш Константайн мог запросто в нем искупаться, хотя Энн было бы в нем тесновато. Весил котел тоже порядочно. Несмотря на недюжинную силу спутницы, им никак не удавалось вытащить его из ямы и взвалить на повозку. Вытирая пот со лба, Энн даже пожалела, что у Константайна не хватило денег, чтобы нанять нескольких носильщиков-негров у кого-нибудь из независимых работорговцев, хотя в этом случае им, конечно, было бы гораздо труднее сохранить в тайне свой маршрут и цель путешествия.

Несмотря на то, что руки у него были мягкими и нежными, он неплохо разбирался в механике. Через некоторое время котел и выпряженная из повозки лошадь были соединены между собой веревкой, которую он особым образом пропустил через подвешенный к деревянной раме блок. Константайн и Энн должны были помогать лошади с помощью длинных деревянных рычагов, вырубленных в зарослях неподалеку, а потом, когда котел повиснет на перекладине, подкатить под него повозку. Пока Константайн готовил свое устройство, Энн гадала, собирается ли он проверить волшебные свойства котла. Если да, думала она, ее любопытство и голод будут утолены, ибо, чтобы победить ее скептицизм, Константину достаточно было бросить в котел остатки их последней трапезы, после чего — если все пойдет как надо — он до краев наполнится бананами и жареной рыбой.

Потом Энн спросила себя, что будет, если ничего не произойдет. Каким-то образом она успела не на шутку привязаться к этому тощему, похожему на обезьянку очкарику, и ей не хотелось, чтобы он разочаровался в своей находке.

* * *

Рассвет был уже близко, но вокруг, казалось, стало еще темнее. Тяжело нагруженная повозка со скрипом тащилась по заросшей дороге вдоль берега. Звезды и луна скрылись за облаками, и с моря подступала пелена тумана. Стало гораздо прохладнее, и мокрая от пота рубаха и бриджи Энн неприятно липли к телу. Лягушки и ящерицы в тростниках умолкли, словно испугавшись чего-то, и единственными звуками, нарушавшими величественное молчание ночи, оставались мерный шорох прибоя, стук копыт усталой лошади да немузыкальный визг плохо смазанных, рассохшихся колес. В такой мрачной обстановке даже белый человек мог бы услышать, как стонут в тающих в тумане тростниках души утонувших мореходов, и Энн почти слышала их жалобные голоса.

— Значит, после смерти мы не отправляемся ни в рай, ни в ад? — Энн первой нарушила становившееся тягостным молчание. — Значит, до самого Судного дня мы просто лежим и кормим червей?.. — Туман захватил их, и она едва различала темную тень на сиденье рядом с собой. Даже лица Константайна не было видно, хотя какой-нибудь час назад она могла бы различить в темноте его шевелящиеся губы.

— Если он вообще настанет, этот Судный день, — ответил он. — Лично я не исключаю правоты деистов, которые считают, что Бог только создал мир, а потом умыл руки. Как бы там ни было, в Евангелии нет ни одного указания на то, что рай или ад ожидают человека сразу после смерти, хотя один итальянский поэт, кажется, считал иначе.

Энн немного подумала над его словами.

— Может, Страшного суда и не будет, — согласилась она, — хотя все священники утверждают обратное. Во всяком случае, они утверждали это, когда я в последний раз была в церкви.

Его маленькая рука легла на ее руку, и она спросила себя, как их лошадь находит дорогу в такой темноте. Хотя Энн и выросла на плантации, она мало что знала о лошадях.

Константайн негромко фыркнул.

— Отцы церкви решили, что христиане будут лучше себя вести, если убедить их, что рай и ад следуют непосредственно за смертью. Кто станет бояться, если воздаяние за греховную жизнь будет отдалено на неопределенный срок? Именно поэтому нас учат думать о мертвых так, будто они уже завтракают в райских кущах или поджариваются на адских сковородках, тогда как на самом деле они медленно гниют в своих могилах. — Она почувствовала, как Константайн вздрогнул. — Будь я проклят, но здесь как-то уж слишком темно и сыро! Похоже, затевается что-то сверхъестественное.