Под чужим флагом - [7]

— Надо что-нибудь тяжелое положить на ящик! — предложил Сам. — Пока мы будем стоять у берега, в ящике будет новая кошка… Не то она еще удерет…

Возле Лимхауза нового кота выпустили, а вместо него в ящик посадили Сатану. Новый кот с жалким видом бродил по палубе, жалобно мяукал и с грустью смотрел на все удаляющийся берег.

— Что это происходит с Сатаной? — спросил посвященный в тайну штурман. — Что-то с ним неладное творится! Взгляните на него: он сам на себя не похож.

— Чувствует, что скоро у него вокруг шеи что-то будет! — угрюмо произнес шкипер.

Это мрачное предположение оправдалось ровно через три часа.

Через три часа шкипер появился на палубе с мертвой птицей в руках. Он с жалостью смотрел на попугая, который, благодаря своим фонетическим талантам, являлся гордостью родного города.

Молча бросил он дохлую птицу за борт и так же молча схватил за шею бедную, ни в чем неповинную кошку, которая в надежде на поживу, следовала за ним.

Он прикрепил в веревке кирпич и той же веревкой обвязал кота. Экипаж, которого втайне очень забавляли приготовления шкипера, бурно запротестовал.

— На "Жаворонке" никогда больше такой кошки не будет! — с выражением произнес Сам. — Она приносила счастье кораблю!

— Оставьте меня в покое с вашими бабьими сказками, — грубо отозвался шкипер. — Хотите удержать кошку, поймайте ее!

И с этим словами он бросил кошку в воду.

Два-три пузыря показались на поверхности воды, и все было кончено.

— Баста! — обернувшись, сказал шкипер.

Старый Сам покачал головой.

— Никто еще без последствий не убил черного кота! — мрачно проговорил он. — Вот помянете мое слово!

Шкипер, у которого было много других дел, скоро забыл про казнь, но на следующий день кое-что произошло.

Ветер посвежел и закапал мелкий дождик. Весь экипаж в непромокаемых клетчатых пальто был на палубе. Совершенно случайно и к непередаваемому своему ужасу повар заметил, что кот каким-то чудом вышел из темницы и прогуливался по палубе.

Миновав благополучно юнгу, который тотчас же пустился вдогонку, кот направился к шкиперской каюте. Старый Сам, заметив кота, немедленно, несмотря на геройскую защиту, сунул пленника под пальто.

Шкипер, разговаривавший в это время со штурманом, услышав кошачий визг, поспешно повернулся и начал дико озираться вокруг.

— Дик! — воскликнул он. — Вы слышали? Кошачий визг…

— Кошачий визг! — с величайшим удивлением переспросил штурман.

— Да… Мне послышалось… — в замешательстве сказал шкипер.

— Обман воображения, сэр! — твердо произнес Дик, — как вдруг совсем близко, из-под пальто Сама, послышалось жалобное мяуканье кота.

— Вы слышите, Сам? — спросил шкипер.

— Что, сэр? — почтительно, но не поворачиваясь, спросил Сам.

— Ничего! — сказал шкипер, овладев собой. — Ничего… Ладно… Ладно!..

Старый Сам в восторге пошел дальше и передал кота юнге.

— Ну, что? — ехидно спросил штурман. — Вам все еще слышится кошачий визг?

— Это останется между нами, Дик! — таинственно произнес шкипер. — Но уверяю вас, что это не был обман воображения… Я слышал мяуканье так ясно, словно мяукала живая кошка.

— Мне приходилось, и не раз, слышать о подобных вещах, — сказал Дик, — но до сих пор я не придавал им никакой веры. Вот штука-то будет, если вдруг ночью появится на корабле кот с кирпичом на шее.

Шкипер уставился на него и долгое время молчал.

— Послушайте, — вкрадчиво сказал штурман, — если вы что-нибудь услышите ночью, сейчас же разбудите меня… Меня это очень заинтересовало.

Шкипер, не видя и не слыша в этот день кошки, решил, что все было игрой его несколько расстроенного воображения.

Но все же ночью, когда он стоял у штурвала ему было очень покойно и приятно сознавать, что рядом с ним, на носу, сидит юнга. А юнга был очень польщен тем, что шкипер несколько раз окликал его и даже заговаривал о вещах, не имевших непосредственного отношения к управлению кораблем.

Стояла темная ночь.

Лишь изредка из-под тяжело нависших облаков выглядывала луна.

— Боб! — вдруг вскричал шкипер.

— Есть! — испуганным голосом отозвался юнга.

На палубе, освященная выглянувшей луной, стояла кошка и томно вытягивала свои стройные, затекшие члены. После удушливого запаха тюрьмы свежий ночной воздух был восхитителен.

Но шкипер еще не видел кошки.

— Боб, это вы мяукали? — грозно спросил шкипер.

— Что, сэр? — переспросил юнга.

— Я спрашиваю: вы мяукали? Вы мяукали, как кошка?

— Нет, сэр! — обиженно произнес юнга. — Зачем же я стал бы мяукать?

— Не знаю! Как же я могу знать? — боязливо оглядываясь, сказал шкипер.

Луна снова спряталась за облака.

— Дождь усиливается, Боб! — после большой паузы промолвил шкипер.

— Да, сэр! — отозвался Боб.

— Много дождей было за это лето! — не спеша сказал шкипер.

— Да, сэр! — согласился Боб и вдруг воскликнул: — Парусное судно слева!

Разговор прекратился, и шкипер стал следить за массой парусов, то освещенных луной, то исчезающих во мраке. Он так увлекся созерцанием парусов, что совершенно не заметил, как кошка подошла к нему.

За все время кошка достаточно натерпелась от всех, за исключением шкипера и штурмана, и нынешнее ее поведение относительно шкипера можно было рассматривать, как своего рода выражение благодарности.