Под чёрными знамёнами - [56]
- Молодец... и все молодцы! Предотвратили хищение отдельского оружия и бегство опаснейших преступников. От имени командования отдела тебе вахмистр объявляю благодарность.- Тон атамана сначала отческий, теперь стал официальным.- Кто из твоих людей наиболее отличившиеся?
- Так это ж... да все тут... разве что, вот тут двое юнкерей, да оне. Оне и стреляли будь здоров, человек двадцать варнаков уложили и патронов с собой много приволокли. Да, ежели бы не они, мы бы вряд ли этих варнаков удержали, патронов то у нас рази, что по десятку на брата было, а у их цельный мешок. А с патронами то чего, с патронами мы их тут наколотили... Ляпин пригляделся к "юнкерям", смущенно выслушивающими похвалы в свой адрес:
- Кадеты... из омского корпуса!?
- Так точно! Кадеты седьмого класса сибирского его императорского величества Александра первого кадетского корпуса!...- перебивая друг друга докладывали ребята, из-за чего войсковой старшина не смог хорошо расслышать их фамилии.
- Как-как ваши фамилии? По одному говорите.
- Кадет Сторожев,- первым доложил Роман.
- Сторожев, хорунжий Макар Сторожев кем тебе приходится?
- Это мой отец.
- Молодец, скажу отцу, что замечательного сына вырастил.
- Ну, а твоя, кадет, какая фамилия?
- Кадет Фокин, господин войсковой старшина!- вытянувшись во фрунт представился Володя.
- А ты откуда, местный?
- Из станицы Усть-Бухтарминской.
- Аааа, тогда и твоя фамилия мне знакома. Тихон Никитич Фокин, станичный атаман, не твой папаша, уж больно ты на него похож?
- Так точно, это мой отец!
- Молодцы ребята! Телеграфирую о ваших подвигах в корпус, и в Усть-Бухтарму тоже. И отцы, и воспитатели корпусные пусть гордятся, каких героев вырастили...
Восставших хоронили в тот же вечер за крепостью около скотобойни. Несколько рядов голых трупов лежали один подле другого и по ним ползали большие зеленые мухи. Приехал на двуколке высшее духовное лицо города и уезда протоирей Гамаюнов, в черной рясе с крестом. Отмахиваясь от мух, он каждому трупу вставил в нос свернутую в трубочку бумажку - анафему. С этой трубочкой захоронили и едва опознанного, с обезображенным сабельным ударом лицом Василия Рябова... Яков Никулин, плененный со своей группой на левом берегу Иртыша, попытался сойти за рядового, но один из арестантов его выдал, указав на него как на их командира. Новоусткаменогорские казаки не стали проводить никакого дознания, а расстреляли его прямо в степи, после чего другие арестанты его же и закопали...
Никита Тимофеев просидел в кустах на берегу Ульбы до поздней ночи. Город был настолько невелик, что и не зная его найти нужный дом, имея точную ориентировку, не составляло труда даже в темноте. Тимофеев же немного знал Усто-Каменогорск, так как еще до войны часто бывал здесь, а из рассказов Рябова он примерно представлял, где находится дом его матери, у которой снимал комнату руководитель уездного подполья. Выбираться из города, все подступы к которому перекрыли казачьи разъезды, выставленные чтобы ловить таких как он, сумевших спрятаться арестантов, было крайне рискованно, и он решил воспользоваться помощью Бахметьева. В дом стучался с опаской - а вдруг ошибся адресом. Когда настороженный женский голос спросил: "Кто там?", ответил:
- К товарищу Бахметьеву,- сказал и замер, готовый тут же выстрелить, либо пуститься бежать по темным переулкам. Но дверь открылась и его впустили.
Узнав, что он арестант из крепостной тюрьмы, женщина стала чуть не со слезами допытываться:
- Мил человек... ты там сына мово Василия не встречал, такого небольшого росточка, Рябов его фамилия. Что с ним, жив ли после того, что днем тама было?
- Прости мать... не знаю, в моей камере не было такого, а когда заваруха началась, я вместе со всеми побежал, а потом спрятался. А как ваш дом найти мне один товарищ рассказал, чтобы товарища Бахметьева найти,- соврал Тимофеев.
Впрочем, уединившись с Бахметьевым, он уже чистосердечно рассказал все, что знал о подготовке восстания, о нем самом, и о том, что скорее всего Василий Рябов погиб... На следующий день Бахметьев выправил своему ночному гостю более или менее подходящие документы, дал другую одежду и поспешил отправить "горного орла" по направлению к Риддеру, где в горах продолжали ни шатко, ни валко партизанить его товарищи.
ГЛАВА 21
В конце июня Анненков отдал приказ о срочном возвращении в свои части всех находящихся в отпусках казаков, солдат и офицеров. Это могло означать только одно - назревало новое наступление на Семиреченском фронте. Весь первый летний месяц в Семипалатинске разгружались приходящие эшелоны и пароходы с оружием, боеприпасами и прочим снаряжением, которое правительство Колчака выделяло Анненкову по разнарядкам, с учетом степени важности снабжаемого фронта и поставленного взамен, в Омск, продовольствия и прочего сельхозсырья. Потом эти грузы частично автомобилями, но в основном на подводах, мобилизованных в виде гужевой повинности, под усиленной охраной переправлялись в Северное Семиречье, в Урджар, где располагался штаб, и был организован опорный пункт снабжения Партизанской дивизии. На стоверстной линии фронта после мартовских боев наблюдалось затишье. Защитники "Черкасской обороны" даже умудрились внутри своего красного анклава провести некое подобие посевной и сенокоса, рассчитывая, что с хлебом и сеном они смогут держаться сколь угодно долго. Боевые действия ограничивались разведрейдами, выливавшиеся в стычки конных разъездов.
Тема межнациональных отношений в современных отечественных СМИ и литературе обычно подается либо с «коммунистических», либо с «демократических», либо со «скинхедовских» позиций. Все эти позиции одинаково чужды среднему русскому человеку, обывателю, чье сознание, в отличие от его отцов и дедов уже не воспринимает в качестве «путеводной звезды» борьбу за дело мирового пролетариата, также как и усиленно навязываемые ему пресловутые демократические ценности. Он хочет просто хорошо и спокойно жить, никого не унижая по национальному признаку, но при этом не желает чувствовать себя в своей стране менее комфортно в моральном плане, и быть беднее в материальном наиболее «пассионарных» нацменьшинств.Автор этой книги не претендует на роль носителя истины в последней инстанции.
Бывший майор спецназа Алексей Сурин и бывший боевик Исмаил живут в Москве: Сурин работает начальником охраны в крупной фирме, Исмаил менеджером в фирме у «московских чеченцев». И никогда бы не свела их судьба, если бы Сурин не был косвенно причастен к гибели семьи Исмаила. Брат погибшей во время «зачистки» жены Исмаила Ваха, тоже бывший боевик, находит Сурина и требует от Исмаила помощи в совершении кровной мести. Исмаил не хочет мстить, но вынужден помогать Вахе. Ваха вынашивает план похищения всей семьи Сурина, отдыхающей на даче.
Лев Михайлович Глузман – талантливый советский ученый-оборонщик. Он занимается разработкой сугубо оборонительного оружия – зенитных ракет. В этой связи у него нет сомнений, что его оружие не несет никакой глобальной угрозы человечеству, и тем более его родным. Тем не менее, через полтора десятка лет после смерти Льва Михайловича, созданное им, вроде бы совершенное оружие уничтожает мирных людей, в том числе и его близких.
В Долине лежащей между Алтайскими горами, Калбинским хребтом и озером Зайсан с XVIII века селился Русский люд. Староверы, рудные рабочие, казаки жили здесь смешиваясь и не смешиваясь. Об их жизни в огненных вихрях XX века, о Революции и Гражданской войне. Обо всех перипетиях их жизненных судеб рассказывает эта книга.
История трех поколений семьи Черноусовых, уехавшей в шестидесятые годы из тверской деревни на разрекламированные советской пропагандой целинные земли. Никакого героизма и трудового энтузиазма – глава семейства Илья Черноусов всего лишь хотел сделать карьеру, что в неперспективном Нечерноземье для него представлялось невозможным. Но не прижилась семья на Целине. Лишь Илья до конца своих дней остался там, так и не поднявшись выше бригадира. А его жена, дети, и, в конце концов, даже внуки от второй жены, все вернулись на свою историческую родину.Так и не обустроив Целину, они возвращаются на родину предков, которая тоже осталась не обустроенной и не только потому, что Нечерноземье всегда финансировалось по остаточному принципу.
Москва 1997-98 г.г., до и в период дефолта. В романе присутствуют две параллельные линии. Производственная, в которой имеют место и пьянки, и драки, и воровство, и «стукачество», и на выходе вроде бы реальное золото, добываемое из радиодеталей. Вторая линия, это приобщение к миру прекрасного, истинным ценностям – произведениям искусства. Золотой телец, которому поклоняются многие, не есть высшая мировая ценность, таковыми являются творения человеческого гения.
Миры Эмеральда являются свободной прелюдией к мирам «Амбера» Роджера Желязны и к «Хроникам Фауста» Константина Мзареулова. Некоторые события и данные основываются на мелких подробностях из тех книг, но возможны случайные противоречия. Спасибо Роджеру Желязны за идею войны Амбера с Хаосом. Спасибо Константину Мзареулову за то, что он оригинально продолжил «Хроники Амбера» серией «Хроники Фауста». Спасибо Льву Стрельникову, моему приятелю, за то, что он морально помог стать мне писателем и тем самым начать создание «Хроник Эмеральда».
Сегодня пятница, 20 ноября 2038 года. Я лежу на земле и смотрю в небо. Там наверху, далеко, темно так, что хоть глаз выколи. Хоть оба вырви, а ничего нет. Представьте, что вы закрыли глаза — и пусто. Выпили чай, пустая кружка, открытые настежь окна дома — и холодно. Холодно, снег шел уже много раз. В этом году холодно, и в следующем будет также, если не пошевелитесь. Если не включите чайник, не закроете окна, не заставите сигнализацию работать, не проверите детей, жену, собаку… Никакого тебе больше чая, жены.
Главный герой — полицейский под прикрытием. Он под личиной обычного взломщика внедрился в банду грабителей и теперь должен вычислить их босса, который с помощью этой и еще нескольких банд совершает одно ограбление за другим. Но судьба имеет на главного героя другие планы.
Приключенческая повесть с инопланетянином, делающим неожиданные подарки.
Трясет Перу, и Яву, и Бермуды И тонет Русь в дешевеньком вине А я живу, живу с мечтой о чуде, "Сосновых башнях"* в дивной той стране...
Заканчивается Гражданская война. Семиреченская армия разбита и уходит в Китай. В середине мая китайцы, наконец, разрешили переход на их сторону. На последнем перевале, артиллеристы подполковника Грядунова расчехлили орудия и взрыхлили своими последними снарядами горное плато, написав гигантскими буквами: МЫ ВЕРНЕМСЯ!Но, теперь они эмигранты. Чужие на чужбине. как сложится их дальнейшая судьба? Читайте в третьей, заключительной части первой книги Виктора Дьякова из его эпического романа "Дорога в никуда".