Под чёрными знамёнами - [41]

  - Так точно, господин атаман,- Иван никак не мог заставить себя говорить "ты" и "брат-атаман" человеку с полковничьими погонами на плечах, хоть и всего на шесть лет его старше. Видимо, осознавал это и Анненков, окончательно перешедший с ним на "вы". - Я слышал, что всех тяжелых и средней тяжести раненых будут отправлять в Семипалатинск?

  - Да, верно. Мы вообще оставляем эту чертову Андреевку и перебазируемся в Урджарскую. Здесь совсем нет места, чтобы разместить всю дивизию, все службы и базу снабжения. А нам необходимо закончить доформирование. Эх, если бы Воскобойников тогда поддержал ваш прорыв, сейчас бы с этой "Черкасской обороной" уже покончили и не было бы всех этих мытарств...- Аннеков с сожалением ударил кулаком себе в ладонь.- Ну да ладно, не всегда все получается как надо... Думаю, к лету наша дивизия должна намного усилится. Семиреки к нам каждый день приходят. Вчера вот целая полурота пластунов пришла во главе с есаулом. Понравились они мне, злые, готовы зубами рвать красных. Из таких добровольцев мы сформируем, наконец, боеспособные пехотные подразделения, а то сами видели, что пехота у нас в основном из мобилизованных и никуда не годится. Еще киргизы подойдут, думаю из них создать туземный киргизский полк. Так что наверняка летом мы большевиков здесь окончательно добьем. А вас, Решетников, я хочу поставить во главе Усть-Каменогорского полка. Хоть и немного в нем пока людей, но думаю, казаки вашего отдела должны наконец понять, что лучше воевать у меня, чем идти по мобилизации на Восточный фронт. Кстати приказ о мобилизации уже спущен в отделы и она, видимо, уже началась.

  - Но у Усть-Каменогорского полка есть командир, и мне бы не хотелось...- начал было возражать Иван.

  - Какой это командир,- перебил атаман,- из-за него мы вот сейчас здесь сидим, вместо того чтобы быть на сто верст южнее и готовиться к наступление на Верный. Вы своей атакой предоставили ему возможность отличиться, зарекомендовать себя стратегом, а не простым исполнителем... ааа,- Анненков махнул рукой.- Исполнителей у меня и без него хватает. Не знал бы его лично, как храброго и верного офицера, отдал бы под суд. Хотя, конечно, какой он офицер. Хорунжего на фронте из урядников выслужил, краткие курсы подготовки прошел. Потом уже ко мне пристал, храбрость в боях проявил, сотню водил на пулеметы. Ну, я думал, может и с полком получится, да вижу, ошибся. А вы... вы совсем другое дело, у вас настоящее военное образование и фронтовой опыт не урядницкий, а офицерский. Я ведь видел вас в бою, у вас все есть для того, чтобы успешно командовать полком. А то ведь у нас офицеров много таких, которые умудрились всю германскую войну в тылах просидеть, а другие наоборот опыт имеют, но в теории слабы. В общем, в вас я не сомневаюсь, если с полком так же успешно будете воевать как с сотней, сделаю вас своим заместителем. А сейчас поезжайте вместе с госпиталем в Семипалатинск, там условия получше, подлечитесь, и как только сможете сесть в седло сразу сюда, вернее в Урджар. Летом вы должны командовать полком. Вы меня поняли?

  - Господин атаман... я собственно к вам вот с чем. Зачем мне в Семипалатинск? Мне тут до моей станицы куда ближе, если прямиком ехать. И вылечусь я там быстрее,- последний аргумент Иван привел, чтобы подвигнуть атамана согласиться.

  Анненков ненадолго задумался...

  - Хорошо, возьмите себе двух провожатых, подводу и отправляйтесь. Но помните, не позднее июля вы должны быть в строю. Я на вас очень рассчитываю.

  - Насчет провожатых. Я хочу всех раненых из своей сотни с собой взять. Среди них есть ходячие. Они и за провожатых будут.

  Идея понравилась атаману. Он вообще все эти тыловые учреждения, госпитали, обозы не любил. Они сдерживали маневр, тормозили передвижение войск, "приземляли" полет мыслей молодого полководца. И то, что часть раненых убывает лечиться самостоятельно, что ж тем лучше, меньше хлопот и расходов на довольствие.

  - Пусть будет по-вашему, возьмите сколько надо подвод, лошадей из выбракованных и отправляйтесь. Вы же и будете там старшим.

  Порученец с погонами уже несколько минут стоял в дверях и ждал.

  - Держите подъесаул, и чтобы больше я вас с погонами сотника не видел!- эти слова атаман произнес жёстко, не терпящим возражений тоном.

  Десять подвод с ранеными усть-бухтарминцами, александровцами, березовцами, черемшанцами, вороньевцами обратный путь преодолевали совсем не с той скоростью, с которой месяц назад ехали на фронт. Иван, сцепив зубы, терпел боль в растрясенными дорогой ноге и голове. Но куда мучительнее была боль душевная, он предчувствовал, что дома, в станице, ему придется держать ответ перед родными погибших и искалеченных. Месяц назад он вел по этой степной дороге сто девятнадцать полных сил и здоровья казаков. И вот тридцать восемь из них лежат в могиле (к тридцати шести погибшим в бою добавилось двое тяжелораненых скончавшихся в госпитале), а тридцать три возвращаются с ним, из которых половина имеет серьезные ранения, двенадцать вообще лежачие, восемь с ампутированными конечностями.