Под Андреевским флагом. Русские офицеры на службе Отечеству - [20]

О тогдашнем «богатстве» Кувейта говорит тот факт, что его эмир был счастлив такому подарку, как револьвер и охотничье ружье. В знак благодарности за столь необходимые в хозяйстве монарха предметы экипаж «Аскольда» получил трех телят и десять баранов.

Результат похода русского пятитрубного корабля (ничего подобного здесь раньше не видели, почему и распускался слух, что две трубы на самом деле фальшивые, из–за чего гостям показывали фотографии корабля на полном ходу) превзошел все ожидания. Как доносил в феврале 1903 г. российский консул в иранском городе Бушир, мнение о мощи русского флота не было поколеблено даже после визита в залив недавно модернизированного британского броненосца «Ринаун».

«Смело можно утверждать, что главная цель посылки — парализовать впечатление, оставленное здесь „Варягом“ и „Аскольдом“, — осталась на сей раз недостигнутой. Броненосец мало времени стоял в заливе, и у местных жителей не было возможности познакомиться с ним. В Бушире он простоял на рейде 3–4 часа так далеко, что его было плохо видно с берега. Главное же — он имел всего две трубы», — говорилось в консульском отчете.

Любопытная деталь — если командир входившего на иностранный рейд русского корабля знал о наличии в порту адмирала, то он обязательно должен был выполнить при постановке на якорь маневр, именовавшийся «срезанием кормы». Речь шла о проходе на повороте на полном ходу у самого адмиральского балкона. Особым шиком было не только не задеть флагманский корабль (а такие случаи бывали), но и ударить своим ноком (окончанием) реи о нок начальственного судна. Чем ближе корабль проскакивал от балкона — тем выше уважение и выучка команды.

Если же подчиненный флагманской кормы не резал, то следовало оправдательное объяснение причин столь возмутительного проступка. Наиболее веским оправданием была теснота, при которой опасный маневр мог привести к катастрофе с участием чужих судов.

Отработка маневра по резанию кормы, случалось, приводила и к серьезным авариям. Слово адмиралу Генриху Фаддеевичу Цывинскому, послужившему, кстати, одним из прототипов героя романа Валентина Пикуля «Три возраста Окини–сан» Владимира Коковцева. Дело происходит в водах Тихого океана.

«Он[58] шел из Нагасаки совместно с „Азией“ (флаг адмирала Асланбегова). Адмиралу[59] вздумалось поучить „Разбойника“ морскому делу, приказав ему в океане на полном ходу резать себе (т. е. „Азии“) корму, при этом требовалось резать „тонко“, т. е. как можно ближе пройти с шиком к адмиральской корме… „Разбойник“ обрезал раз, обрезал второй раз. „Береговой“ адмирал каждый раз поднимал сигнал „ближе“. В третий раз „Разбойник“ угодил ему в корму: снес катер, отрезал кормовой планшир и снес гафель с флагом; себе снес бушприт со всей оснасткой и обломал форштевень. Забава адмирала (по прозвищу „бум–бум эфенди“) обошлась недешево».

Напоследок стоит сказать про праздники и другие торжественные мероприятия, которые русские корабли, согласно международным правилам хорошего тона, должны были проводить в иностранных портах и в которых должны были участвовать офицеры и команда.

Так, в ходе кругосветного плавания на парусно–винтовом корвете «Витязь», капитан 1–го ранга Степан Осипович Макаров устроил «гуляние» для вождя и жителей острова Нукагава (Маркизские острова). Жене, Капитолине Петровне, Макаров об этом событии писал следующее:

«…Здесь мы наделали большого шуму. Я устроил народное гулянье, на которое пригласил весь народ. „Благородных“, т. е. таких, которые ходят в галстуках, угощали на стульях, а остальных — на разостланном парусе. Все это в тени пальмового сада. Дам различали так: которые намазаны пальмовым маслом, тех сажал на парус, а которые напомажены, тех на стулья… Гулянье вышло прекрасное. Наши матросы отличались в танцах, каначки тоже танцевали. Вчера была охота, причем все жители поднесли мне подарки, куски какой–то материи… Сегодня на корвете танцы, после чего мы уходим в море…».

В более цивилизованных местах для отцов городов и верхушки населения устраивались балы и банкеты прямо на борту. Особенно подходили для этого парусники, с их незанятыми надстройками палубами. Их прикрывали тентами, а орудия перевозили в нос, драпируя флагами.

Матросы, за исключением вахтенных и вестовых[60], все празднество находились в жилой палубе. Что же касается офицеров и гардемаринов, то им снова надлежало быть в парадной форме. Часть кают превращалась в дамские будуары, где представительницы прекрасного пола моли переодеться и привести себя в порядок, а также освежиться прохладительными напитками.

В случае прихода русского корабля в столицу дружественной державы офицеров, случалось, звали на высочайшие приемы к местным монархам. Приглашенным следовало быть, опять–таки, в парадной форме. Августейшая особа, в свою очередь, могла пожаловать мореплавателей орденами, соответствующими их чинам. К примеру, гавайским орденом Капиолани — довольно распространенным среди российских офицеров третьей четверти XIX в.

Случалось, что приход кораблей русского флота в тот или иной порт был связан с необходимостью помочь местному населению. Так, после катастрофического землетрясения 28 декабря 1908 г. в итальянском портовом городе Мессина первым в гавань прибыл русский Гардемаринский отряд под командованием контр–адмирала Владимира Ивановича Литвинова. То, что творилось в городе при полном попустительстве властей, трудно себе представить.