Почти скандал - [73]

Коллиар взирал на Салли, поражаясь утонченному совершенству этого создания, которое тянуло его за собой по полям и лесам Франции. Вероятно, благодаря одной лишь силе воли, поскольку она казалась хрупкой, как пташка. Архитектура всех ее косточек была идеальной, сбалансированной, как корабельные рангоуты.

Дэвид смотрел на Салли, дивясь и изумляясь, пока она не оробела под его взглядом и не попыталась прикрыться. Этого он позволить не мог: ему необходимо было смотреть на нее, наслаждаясь созерцанием ее дивного тела.

Взяв Салли за руки, Коллиар развел их в стороны и, решив, что ее соски того же цвета, что и внутренняя сторона морских ракушек, стал губами прокладывать к ним путь. Сначала он поцеловал тыльную сторону одной из ее ладоней, затем пульсирующее запястье другой руки, потом чувствительное место локтевого сгиба, впадинку рядом с ключицей, пока Салли не откинулась назад, предоставляя ему неограниченный доступ к своим сокровищам. Он поцеловал одну из ее грудей снизу, скользнул щекой по пику, и лишь когда Салли выгнула спину, подавшись к нему в безмолвном призыве, он накрыл ртом набухший бутон ее соска и стал нежно посасывать.

Салли издала тихий стон, подобный звуку идеально настроенного инструмента, который, завибрировав в ней, перешел в него. И Коллиар продолжил играть на ее струнах, создавая их общую мелодию, а она, запустив пальцы ему в волосы, направляла его движения, помогая доставлять ей удовольствие.

Дэвид также получал удовольствие, наполнявшее все его существо. Ее вкус, запах, ощущение ее кожи под его руками и языком были необычайны. И ему хотелось большего. Ему было недостаточно видеть обнаженной только ее грудь. Он испытывал потребность созерцать ее всю. Ему хотелось содрать последний лоскут мужского облачения с ее тела.

И когда последняя пуговица ее штанов была расстегнута и Салли высвободила из них свои бедра, его взору впервые открылось ее лоно, покрытое ярким пушком. Коллиар буквально застыл, очарованный живым великолепием ее тела, меж тем как Салли стягивала штаны с ног. И вот она предстала перед ним во всей красе.

Ее веснушчатая кожа была подобна ночному небу, охваченному огнем – как еще один Млечный Путь с пока не нанесенными на карту созвездиями.

– Дэвид… – позвала Салли, обеспокоенно глядя на него сверху вниз. – Ты в порядке? У тебя опять закружилась голова?

Да, перед его взором опять все поплыло…

– Ты обнажена. И ты так прекрасна.

Салли слегка отвернулась, стараясь скрыть выражение удовольствия, расцветшего на ее лице.

– А ты нет. Ты все еще одет.

– Это ненадолго.

Коллиар принялся стягивать сапоги, а Салли, сложив руки на коленях, терпеливо ждала, когда он разоблачится.

Из его груди вырвался полувздох-полустон: проклятый сапог никак не стягивался. И Салли, похоже, неверно истолковала причину его досады.

– Дэвид… – Она дотронулась до его плеча. – Что-то не так?

– Да нет, все нормально, – отозвался он. – Просто ты обнажена и прекрасна, а мой сапог не снимается.

Тогда Салли взялась за его сапог и, приложив усилие, стянула. Вскочив, он быстро снял бриджи и мундир, швырнул их на сено, после чего подхватил Салли и, уложив, стал осыпать поцелуями.

Она была так чудесна, так изумительна, что он не мог о чем-либо думать. Он мог только чувствовать и желать. А желал он лишь ее.

Прижимаясь к Салли, Коллиар протянул руку, чтобы направить свое естество в ее лоно, и через секунду вошел в нее.

Наполнившие его ощущения оказались столь пронзительными, что он не мог сделать вдох, да и не нуждался в этом. Ему не нужно было ничего, кроме Салли и яростно-прекрасного контакта с ее телом.

Глава 17

Боль при вторжении Коллиара в тело Салли была неожиданной и резкой, заставившей на мгновение задохнуться. До момента соития все происходило как в блаженном, счастливом сне, где не было места реальному миру, времени, каким-либо последствиям. Ей было так хорошо, пока этот поток необычайного наслаждения не прервался.

– Ты в порядке? – Над ней навис прекрасный лик Коллиара с морщинками озабоченности на лбу. Его зеленые глаза, такие бездонные и теплые – и как она могла считать их жесткими? – вглядывались в ее лицо в поисках какой-либо реакции. Как это здорово – быть объектом такой заботы и внимания, сфокусированного исключительно на ней.

– Думаю, да, – ответила Салли.

Вообще боль была не такой уж и сильной. Больше ощущалось жжение и пощипывание, и еще за этим угадывалось скрывающееся до поры чудесное блаженство. Кроме того, теперь, когда все завершилось, Салли испытывала некоторую неловкость. Его большое, сильное тело давило своей тяжестью, но более тяжелым было давящее напряжение внутри. Ей хотелось чего-то еще. Хотелось, чтобы этот каскад ощущений, это наслаждение и даже боль продолжились. Но больше всего ей хотелось чего-то иного.

– Ты не мог бы опять произнести мое имя? Так же, как до этого?

Поймет ли он? Не сочтет ли ее из-за этой просьбы слишком требовательной капризной девчонкой?

– Салли… – тотчас прошептал Дэвид. И повторил ее имя еще несколько раз, используя поцелуи вместо запятых. – Салли, прости. Я должен был осознавать…

И он снова стал целовать ее лицо, медленно продвигаясь от уголка рта к носу, после чего перешел к необычайно чувствительным жилкам на шее в том месте, где они подходили к ключице. Салли повернула голову вбок и прикрыла глаза, меж тем как в ней вновь стал распаляться жар, создавая ощущение лихорадочности и некоторого неудобства. А также покалывания в пальцах.