Почти полночь - [45]

– Ну, всё. Теперь лети обратно к своим хозяевам, – велел Сопля и осторожно погладил опиникуса по крылу.

Тот взмыл вверх и вскоре исчез из вида.

Сироты очень хорошо помнили, как явились сюда год назад – под покровом ночи, запыхавшись от быстрого бега. Им улыбнулась удача: какой-то прохожий подробно объяснил дорогу. Сопле казалось, что сейчас он повторяет те же жесты, что и тогда, – так же топает по мощеному дворику, вытирая пот со лба, так же стучит в ничем не примечательную дверь… Табличка с указанием профессии и имени владельца висела на том же месте.

– ТУК, ТУК, ТУК…

– Да? – откликнулся мужской голос.

Дверь распахнулась. Перед ними стоял мужчина среднего роста, опиравшийся на трость. У него была аккуратная темная бородка и маленькие круглые очки. Судя по всему, он только что встал из-за стола, где выписывал – своим неразборчивым почерком – рецепты ожидавшим пациентам.

– Но что… – изумился он. – Вы? Входите!

– Доктор Ипполит, нам нужна ваша помощь, – взволнованно начал Сопля.

– Всё нормально. Не надо поднимать шум! – огрызнулась Спичка и снова поморщилась от боли.

Доктор отступил в сторону, пропуская мальчика, который бережно поддерживал рыженькую девушку. Потом усадил ее на табурет около своего стола, закатал рукава рубашки, запачканной во время предыдущей операции, вымыл руки и занялся раной.

– Больно? – спросил он.

– Немного, – ответила девушка, сжав зубы.

Сопля отошел в сторону, чтобы не мешаться под ногами, и прислонился к стене. Дневной свет с трудом проникал сквозь покрытые уличной пылью окна. Кабинет доктора выглядел более чем скромно, здесь явно обслуживали небогатую публику. Единственным украшением был маятник Ньютона[16], стоявший на столе. Равномерные колебания его шариков завораживали мальчика.

– А я всё думал, не заглянете ли вы ко мне? Было интересно узнать, как ваши дела.

– Извините, – Сопля громко шмыгнул носом. – Мы были сильно заняты в эти последние… месяцы.

– Как поживает ваш друг?

Услышав этот вопрос, сироты вздрогнули. Разумеется, доктор говорил об Обрубке, которого год назад спас от гангрены. И который сегодня погиб. Не дождавшись ответа, мужчина, кажется, догадался, что случилось, и не стал продолжать разговор. Он осторожно извлек из плеча Спички железный штырь сантиметра четыре длиной, который зазвенел, когда его кинули в раковину.

– Выглядит, конечно, очень впечатляюще. Но реальной опасности нет. Я сейчас продезинфицирую, будет немного щипать. Потом я наложу повязку. И вам на несколько дней придется отойти от дел.

– Спасибо. Мне почти не было больно. Вы – гений!

Он крякнул и улыбнулся.

– Я просто врач. Это моя задача – чинить то, что сломалось.

Девушка вдруг покраснела и смущенно опустила глаза.

– Доктор Ипполит… Простите… Но нам нечем заплатить…

– Ничего страшного, – спокойно ответил он. – Не то чтобы я сильно в этом сомневался. Если хотите, давайте условимся, что когда вы разбогатеете, то оплатите мне все оказанные услуги.

– Договорились, – улыбнулась она.

– И всё-таки берегите себя, вы ведь не бессмертны.

Возразить на это сиротам было нечего. Когда доктор закончил перевязку, Спичка подняла голову и увидела, что Сопля явно чем-то озабочен.

– Ты в порядке? – спросила она.

Мальчик, погруженный в свои мысли, отозвался не сразу.

– Я не понимаю, – наконец произнес он, – почему он побежал меня спасать? Почему закрыл собой? Ведь он мог, я не знаю, просто крикнуть, предупредить. Или убежать, как он делал всегда…

Спичка, помолчав, проговорила:

– Потому что… ну, это была его задача… как главаря… защищать нас…

Сопля посмотрел ей в глаза и с удивлением заметил, что они полны слез.

– Он сделал это для тебя! – не выдержала девушка. – Он хотел тебя спасти! Всё время хотел…

Последняя фраза, вырвавшаяся у нее против воли, была явно лишней. Сопля не понял и напрягся.

– Что значит – всё время хотел? Чего?

Девушка долго-долго молчала, потом вытерла слезы и решилась всё ему рассказать.

– Сопля, я должна тебе кое-что объяснить. Идем. Надо найти Заику и Хромого. Возвращаемся на баржу.

Дети попрощались с доктором, который, конечно, слышал их таинственный разговор, но не стал ни о чем расспрашивать, и вышли на улицу. Они брели непривычно медленно, чтобы Спичка успела поведать Сопле то, чего он один не знал. Почему Обрубок чувствовал себя виноватым. Почему этот последний жест был обращен именно к нему… Сопля слушал молча.

Только постепенно его начал сотрясать нервный озноб. Понятное дело, мальчик был ошеломлен. Он не знал, что обо всем этом думать. И что говорить. Не каждый день узнаёшь, что тебя жестоко убили. А потом – вернули к жизни с помощью магии.

Спичка больше не плакала.

– Его жертва не должна быть напрасной. Мы обязаны найти Плаксу и отомстить ворклокосам. За всех и за всё.

39. Вместе

Хромой с Заикой явились самыми последними. Они хмурились и мрачно молчали. Теперь, когда все собрались на барже, «Ласточка» казалась ужасно маленькой. Тут находились: колдунья, Немо, трое стражей, один из которых был ранен в плечо, Жорж Убри и четверо детей. Четверо вместо шести. Сироты встретились первый раз после боя в башне и исподтишка рассматривали друг друга. Хромой заметил, что Сопля бросает на него странные, тяжелые взгляды, но не понял, в чем причина.