Почти полночь - [19]

– Всё нормально, давай! – задыхаясь, крикнул главарю мальчик, припадавший на одну ногу.

Обрубок поднатужился и начал переворачивать повозку. Она оказалась тяжелее, чем он предполагал, но опасность придала ему силы, не оставив выбора. Он должен был справиться. И он справился. Убедившись, что проход надежно заблокирован, Обрубок со всех ног бросился догонять товарищей.

Они бежали, не оборачиваясь, лавировали между прилавками, выбирали самые извилистые и грязные улочки, чтобы усложнить задачу тем, кто, возможно, еще надеялся их догнать. Вынырнув из лабиринта переулков на набережную Сены, они устремились к мосту, собираясь затеряться где-нибудь на другом берегу, но вдруг…

– Сюда! Быстро! За мной! – гаркнул главарь.

Он так и бежал самым последним, следя, чтобы никто не отстал, столкнувшись с каким-нибудь непредвиденным препятствием. Теперь он остановился и показывал пальцем куда-то под мост. Остальные послушно вернулись и вслед за Обрубком спустились к реке по мокрым и скользким ступеням. Там, среди груд металлолома, старых ящиков и отбросов, дети обнаружили небольшую лачужку, совершенно не заметную сверху.

– Здесь… – выдохнул Обрубок.

– Что «здесь»? – отрывисто бросил Сопля, пытавшийся отдышаться несмотря на заложенный нос.

– Будем жить.

– Жить? Тут?

Прижимая к себе украденную еду и одежду, они растерянно озирались вокруг.

– Ты уверен? – спросил Хромой.

– Включите мозги, черт побери! Это идеальное место!

– Почему бы нет, – пожала плечами Спичка.

– Вот увидите! Немного приберемся, и эта помойка станет настоящим дворцом! – с энтузиазмом воскликнул главарь. – Мы скрыты от глаз прохожих, имеем выход сразу к двум берегам. Великолепная штаб-квартира!

– Это будет наше тайное укрытие, – обрадовалась Плакса.

– Да. Офис нашей организации.

– Организации?

– Предприятие по бартеру, обмену и перепродаже.

– Настоящая финансовая империя! – усмехнулся Сопля.

– Ты как-то слишком быстро всё решил, – засомневался Хромой.

– Может быть. Но мы уже несколько месяцев живем на улице. И долго так не протянем. Нам нужно местечко, где мы могли бы перевести дух, выспаться, не боясь, что нас застанут врасплох.

– У тебя такой уверенный вид, – иронично заметил Сопля.

– Мы вместе прозябали в приюте. Потом вместе сбежали. Вместе выжили на улицах. А теперь будем вместе жить.

– Пока смерть не разлучит нас? – ухмыльнулся Хромой.

– Точно. Пока смерть не разлучит нас, – серьезно повторил Обрубок. – И да, Сопля, я уверен в себе. С таким укрытием можно наконец быть спокойным. А не жить только одним днем, каждый вечер не зная, где будем ночевать сегодня. Говорю вам, начинается новая прекрасная жизнь!

– Давайте отнесем его к доктору Ипполиту? Давайте… давайте… – кричала Спичка, плача от бессилия.

Она не могла сдвинуться с места, парализованная страхом.

Трясущийся Обрубок выбрался наружу, мальчики молча последовали за ним. Оставаться в бывшем доме, превратившемся теперь в могилу, было невыносимо. Вся банда сгрудилась вокруг главаря, который присел, ссутулившись, на краю набережной. Он не произносил ни слова. Словно в насмешку стояла прекрасная погода, припекало солнце. Все думали об одном и том же: на месте Сопли мог оказаться любой из них.

– Надо его… к доктору… – как заведенная повторяла Спичка.

– Он м-мертв, – попытался урезонить ее Заика.

Плакса во все глаза смотрела на старших, не особо понимая происходящее. Она видела, что Сопля куда-то делся. Но думала, будто они не могут вернуться домой из-за канализационной вони, поднимавшейся от сдвинутых в сторону железных листов.

– Но… но… – твердила Спичка. – Это хороший доктор… Ты сам говорил, он может всё… Он спас тебе руку…

– Слишком поздно, Шарлотта! – рявкнул Обрубок, вскакивая.

Он отбежал на сотню шагов вдоль берега, пытаясь справиться с подступившими слезами, потом вернулся.

– Они его мучили… Они его… А я… я…

Он попытался вздохнуть. Опустил глаза и произнес еле слышно:

– Сопля еще спал, когда кто-то стал отдирать железо, закрывавшее вход. Я заорал ему, что к нам ломятся жандармы… чтобы он просыпался… но он… ничего не соображал со сна… я поднял лист железа, там, под столом… я… я… спрятался…

Обрубок по-прежнему смотрел в землю.

– Я не видел их. Только звук шагов у меня над головой. Они что-то говорили. Но я не мог разобрать слов… сквозь железо… Но его я слышал. Я слышал его… слышал…

Пластинку заело. Взгляд Обрубка помутнел и остановился.

– Ты испугался. Это нормально, – попыталась успокоить его Спичка.

Она осторожно приблизилась, протянула руки, чтобы обнять. Обрубок дернулся и истерически заорал:

– Я слышал, как он визжал! Он визжал! Долго-долго-долго! Это… это…

Главарь захлебнулся криком и заглох. Все потрясенно молчали. Казалось, мир встал с ног на голову, если младшим приходится утешать старшего. Они не знали, как это делается. Они растерялись.

– Я испугался. Я трус. Я… не гожусь в главари…

– Заткнись! – резко оборвала его рыженькая.

Глаза у нее покраснели, черты лица были искажены.

И снова потянулась бесконечная, невыносимая тишина – самая жуткая из всего, что им довелось пережить. Дети стояли, не двигаясь с места, не глядя друг на друга…

Но вдруг это мертвенное оцепенение прервал голос Хромого: