Почти невероятное убийство - [23]

— Какой-то Насселли или Масселли. Я точно не помню, — вздохнула женщина.

— Может быть, Натан Масселли? — спросил Чарльз.

— Да, да, правильно, — обрадовалась женщина. — Вот это имя: Натан Масселли. Вальтер еще сказал тогда: «И Масселли тоже».

— А что-нибудь еще он сказал? — спросил Чарльз.

— Нет, больше ничего. Это точно. Вот после того случая Вальтера словно подменили. Стал раздражительным, вспыльчивым, срывался по любому пустяку. В последнее время они все время работали втроем — он, Антонио и бедная Анна.

— У него болело сердце? — спросил Виктор.

— Нет, — возразила женщина, — никогда. Он был очень здоровый человек. А тут вдруг неожиданный инфаркт.

— Он что, вернулся домой и тут же слег? — не унимался Виктор, хотя заметил явное неудовольствие на лице Деверсона.

— Нет. Но он вернулся домой с работы и сказал, что у него болит сердце. У нас ведь был в тот день юбилей, — женщина тяжело вздохнула, — двадцать пять лет. Он привез цветы и сказал, чтобы я одевалась. А когда я вышла из комнаты, то увидела его сидящим на кухне. И с таким перекошенным лицом. Я сразу позвонила нашему врачу. Доктор приехал, сделал укол. Ну и, конечно, мы никуда не поехали.

— А доктор сразу уехал? — поинтересовался Виктор.

— Да, почти сразу. Сделал укол и уехал.

— А как зовут вашего врача, Инга? — спросил Чарльз, пытаясь прекратить затянувшийся разговор.

— Эрик Пембертон, он известный хирург. Очень хороший врач и человек. Но и он ничего не смог сделать, — добавила с грустью женщина. — А к утру у Вальтера начались сильные боли, и я снова позвонила мистеру Пембертону. Он приехал, но уже было поздно. Вальтер… — Женщина словно поперхнулась и тихо добавила: — Бедный доктор, он так переживал, словно это был его родной брат. Он так убивался. На нем лица не было.

— А вы давно его знаете? — спросил Деверсон.

— Уже восемь лет. А почему вы спрашиваете? — вдруг насторожилась Инга. — Вы что-то знаете?

— Нет, нет, — успокоил ее Чарльз, — не волнуйтесь, Инга. Мы просто хотели узнать, кто был его лечащий врач. У меня у самого последнее время пошаливают нервы. И сердце болит.

— Но ведь он был хирург.

— При нашей профессии нам только и нужен хирург, — неуклюже пошутил Виктор.

— Не говорите так, — мягко попросила женщина.

Они просидели у вдовы Вальтера еще полчаса и, попрощавшись, вышли из квартиры. Уже спускаясь по лестнице, Чарльз вдруг остановился и посмотрел на Виктора.

— Ты знаешь, кто такой Натан Масселли?

— Нет, но я где-то слышал это имя…

— Он был доверенным лицом Кастеллано. Его пристрелили два месяца назад. А за несколько дней до этого тело его друга Фреда Фурино нашли в багажнике машины на окраине Нью-Йорка. Теперь я начинаю понимать…

— Что ты хочешь сказать? — спросил Виктор.

— Я, кажется, знаю, какие именно документы и газетные вырезки отсутствовали в деле Авеллино, — задумчиво произнес Чарльз.

С раннего детства Эрику Пембертону не везло. Его отец, Дэвид Пембертон, возвращаясь домой с фабрики, попал под автомобиль и погиб, оставив жену с четырьмя детьми на руках. Маленький Эрик пошел работать, когда ему не было и двенадцати лет. Невероятный грохот фабрики, суета, крики и шум ошеломили мальчика, и первые несколько месяцев он никак не мог приспособиться к бешеному ритму этого потогонного заведения.

Злой рок, казалось, витал над семьей Пембертон. Умерла младшая сестра, а когда ему не было и восемнадцати — умерла его мать. Эрику пришлось бросить фабрику и переехать в Чикаго, открыть собственную маленькую мастерскую, чтобы прокормить двух младших братьев. Мастерская была крохотная, состоявшая из двух комнатушек, в одной из которых Пембертоны жили, а в другой — принимали велосипеды в ремонт. Мастерская была куплена на деньги, вырученные от продажи имущества родителей, и практически не давала никакого дохода.

И еще долго пришлось бы Эрику влачить полунищенское существование, если бы наконец ему не улыбнулся случай. Он познакомился с дочерью главного врача госпиталя Святой Анны Роджера Мак-Дугласа и полюбил ее. Но это не сыграло бы такой существенной роли, если бы не одно обстоятельство — дочь Мак-Дугласа, Софи, также полюбила скромного, вечно краснеющего Эрика. Девушка проявила характер, топнув своей маленькой ножкой, когда отец категорически запретил ей встречаться с этим «босяком». Мистеру Мак-Дугласу пришлось примириться с волей своей дочери и скрепя сердце дать согласие на их брак. Эрику было уже двадцать три года.

Софи ждала ребенка, когда тесть Эрика потерял своего единственного сына в Корее. И тогда старый Роджер пришел к Пембертону и предложил ему стать преемником вместо погибшего сына. Эрик недолго раздумывал. К этому времени оба брата уже работали, один на заводе Форда, другой на заправочной станции. И молодая чета переехала в дом Мак-Дугласа.

Через семь лет Эрик Пембертон был уже заместителем врача госпиталя. Еще через пять лет он стал во главе больницы. Но злой рок продолжал преследовать его семью. Софи не было и сорока, когда врачи обнаружили у нее рак. Эрик понял, что это конец, но до последнего дня был рядом с женой, стараясь помочь ей, хоть как — то облегчить ее страдания. После смерти жены Эрик Пембертон вместе с сыном и дочерью переехал в Нью-Йорк. Они обосновались в тихом квартале Куинса и, казалось, наконец обрели покой. Но началась война во Вьетнаме, и двадцатидвухлетний сын Эрика бесславно пропал без вести, отстаивая те самые идеалы и принципы, в которые сам Эрик никогда не верил. Дочь к тому времени вновь вышла замуж, уже в третий раз, причем в первом случае у нее на руках остался сын — внук Эрика, которого старый врач полюбил всей душой.