Почти как мы. Вся правда о свиньях - [23]

.

Впрочем, в Норвегии, да и в целом в Северной Европе, нет никаких свидетельств одомашнивания животных. Чтобы процесс можно было назвать успешным, возьмем, скажем, кабана, требовались последовательные усилия многих поколений на протяжении сотен лет, поэтому не исключено, что и люди из пещеры Вистехула этим занимались. Однако Вистехула, хотя и использовалась, как и другие известные поселения каменного века на территории Норвегии, на протяжении весьма и весьма длительного времени, служила лишь перевалочным пунктом для охотников и собирателей. Такой кочевой образ жизни не был совместим с разведением домашнего скота, например свиней.

Свинья оказалась последним из крупных сельскохозяйственных животных, попавших в Норвегию. Наиболее древние останки найдены на стоянке Рускенесет в Фана, районе города Берген, и относятся к 1500–1400 гг. до н. э. К тому времени кур, овец и коз в стране держали уже больше тысячи лет.

История отношений между людьми и свиньями в Вистехуле могла развиваться совсем иначе, чем в Халлан-Чеми. Должно быть, в обоих местах заметили в поведении кабанов что-то, что отличало их от других животных. Рядом с людьми жили как крупные хищники, которые могли подкрасться и растерзать, так и травоядные животные, которые к человеку никогда интереса не проявляли, ни в хорошем смысле, ни в плохом. С кабанами все было иначе. Они могли быть опасны, подобно хищникам, но особой угрозы не представляли, так как становились агрессивными, только когда чувствовали страх или понимали, что за ними охотятся. Кабаны, скорее, выбрали тактику паразитирования. Особи с меньшим врожденным страхом перед людьми постепенно стали подходить ближе, а более пугливые предпочитали держаться подальше. Самых агрессивных люди убивали ради собственной безопасности. Таким образом, произошел естественный отбор особей, которые лучше других уживались с людьми. Это привело к необычной форме сосуществования кабанов и людей в Вистехуле: свиньи искали чем поживиться в пищевых отходах, а люди их изредка закалывали. Неизвестно, сколько прошло времени до того, как обитатели Халлан-Чеми взялись за активное одомашнивание. Примерно 11 000 лет назад взаимоотношения людей и кабанов должны были сложиться настолько прочно, что жители Халлан-Чеми – сами не до конца понимая зачем – все внимательнее стали следить за миграцией и размножением кабанов. Вероятно, наблюдали в основном за группами самок с детенышами – за ними присматривали и их подкармливали, тогда как дикие и более непредсказуемые самцы примыкали к ним только в период спаривания.

Процесс представляется таким взаимовыгодным и, по сути, случайным, что было бы верно сказать: свиньи сами себя одомашнили[87]. Эта версия лучше всего объясняет разницу в количестве доместикаций. Коров одомашнили дважды: один раз на Ближнем Востоке, в том самом Плодородном полумесяце, а другой раз в Индии. Овцы, козы и лошади прошли доместикацию, скорее всего, лишь однажды, но затем в качестве скота распространились по всему земному шару. А вот свиней одомашнивали и в Турции, и в Южной Европе, и в Индии, и в Юго-Восточной Азии, и дважды в Китае[88]. Вполне вероятно, что и этот список неполный.

Что и говорить, многое изменилось с тех пор, как мы ловили вепрей в лесу, и сегодня мы видим свинину в виде обработанного мяса в витрине-холодильнике или вакуумной упаковке. И дело не только в широкой доступности мяса. Как мы изменили животных почти до неузнаваемости, сделав из диких зверей промышленное сырье, так и они изменили нас.

Общины охотников и собирателей вели относительно мирную жизнь, заметного социального неравенства не было. Люди расселялись по большим территориям и почти не контактировали с членами соседних общин. Отношения, скорее, выстраивались с животными. Вероятно, мы чувствовали единение с ними. Они уже не были для нас чужаками: в русле тотемизма в животных видели воплощение неподвластных человеку сил природы. Впрочем, по мере интенсификации одомашнивания такая картина мира претерпевала трансформацию.

Подчинив себе животных, человек стал видеть себя не «одним из всех», а «господином над всеми». Это нашло явное отражение в новых духовных представлениях: сначала в мифологии, где человек занимал все более значимое место, а потом и в мировых религиях с их образом всесильного бога, по чьему подобию мы были созданы. Нигде новые воззрения не находят более яркого выражения, чем в Книге Бытия, где Господь говорит: «…и владычествуйте над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле»[89][90]. И мы, конечно, последовали слову Божьему.

Глава 6 Не на одной волне

Неделя в Ярене выдалась необычная. Погода стоит жаркая, за 30 ℃. Крылья ветряных мельниц неподвижны, а берег усеян выброшенными морем водорослями и медузами. Похоже, лето в этом году особенно расстаралось, но нет-нет да и задумаешься, что у такой погоды есть и другое объяснение – более зловещее и значимое. Кто-то, наверное, считает, что яренцы в меньшей степени ощущают изменения климата, чем другие норвежцы, – не потому, что местным фермерам свойственна бóльшая стойкость духа, а потому, что для Ярена всегда были привычны условия, наступления которых в ближайшие годы опасаются в других регионах страны: мягкие зимы и дождливые лета. Отсутствие ярко выраженных времен года стало здесь главной предпосылкой высокой урожайности. Землю можно начинать обрабатывать еще ранней весной, а период вегетации длится до конца осени. Правда, в последние пару лет погода преподносит фермерам сюрпризы, и сильнее всего это чувствуется в свинарниках. В жару в них ощущаешь себя как в парилке, так что теперь Лейв внимательно осматривает вентиляционный люк в потолке, почесывая лоб козырьком кепки.