Почти детективная история - [12]

Париж заполонили беженцы из России. Ювелирные украшения русских аристократов и промышленников скупались за бесценок, вчерашние княгини были вынуждены искать себе работу и пропитание. Полученные за драгоценности графини деньги Ольга не стала тратить, она положила почти всю вырученную сумму в банк под проценты. Украшения старушки были очень дорогими, поэтому, получив за них даже треть причитающейся суммы, Ольга могла получать доход с вклада, который позволял оплачивать небольшую комнату на самом верхнем этаже многоквартирного дома. А это уже кров. На еду и одежду приходилось зарабатывать. И Ольга зарабатывала тем, что обучала музыке детей. Она долго искала первую ученицу, ходила по домам, предлагала послушать свою игру, и ответом всегда была захлопнувшаяся перед самым лицом дверь. Это было унизительно и больно. Сколько раз Ольга возвращалась в маленькую комнату и плакала от жалости к себе, от беспросветности будущего существования. Но однажды ей не отказали и, пригласив в гостиную, предложили что-нибудь сыграть. Невозможно было описать состояние этой измученной женщины, когда ее огрубевшие пальцы вдруг снова почувствовали под собой клавиши и соприкоснулись с музыкой. Она играла Бетховена, Сонату №8, и с каждым аккордом как будто что-то незаметно оттаивало в ее заледенелой душе, вспоминались давно забытые чувства и эмоции, она вновь приоткрыла дверцу в особенный и ни с чем не сравнимый мир - мир музыки.

- Madame, vous pleurez? [1]

Ольга смахнула с щеки слезу и улыбнулась:

- Tout est bien, Annet. Joue plus loin. Il se te trouve bien.[2]

Маленькие детские ручки упорно трудились над «Болезнью куклы» из «Детского альбома» Чайковского.

Глава шестая

Я у Нее одной ищу ответа…

Анна сидела перед Епифановым, сильно нервничала и надеялась, что это не сильно заметно. Потому что нужно было озвучить просьбу, вероятность получения согласия на которую равнялась пятидесяти процентам.

- Андрей Николаевич, - начала Анна свою хорошо подготовленную накануне речь. – Заключение относительно картины Саввина полностью готово. Я принесла его с собой. В лаборатории подтвердили, что холст, грунтовка и химический состав красок соответствуют времени созданию полотна. Как искусствовед, я подтверждаю стилистическое сходство в написании дошедших до нас картин художника, и работы, приобретенной вами на аукционе. Более того, несколько дней назад удалось связаться с двумя музеями во Франции, где хранятся картины Саввина. Мне очень повезло, потому что я попала на сотрудницу, которая занималась изучением его жизни в эмиграции. Я представилась, сказала, что готовлю статью про художника в специализированное издание, и эта женщина любезно согласилась побеседовать. Так вот, в результате разговора удалось узнать, что прямых доказательств уничтожения картины «У моря» нет! Она СЧИТАЕТСЯ уничтоженной. Но точно об этом неизвестно, понимаете?

- Значит, я могу заключать сделку? – поинтересовался Епифанов.

Анна очень неуютно чувствовала себя рядом с этим человеком и ничего не могла поделать со своими ощущениями. Может быть, оттого, что смотрел Андрей Николаевич на собеседника прямо, и глаза у него при этом были немигающие и бледные? Такие… немного мутные. В ходе своей работы Анна встречалась, общалась, взаимодействовала с людьми совершенно разными: и шумными студентами, и чувствительными творческими натурами, и известными, уверенными в своем таланте и успехе художниками, и знаменитыми искусствоведами, и удачливыми меценатами-бизнесменами. Но даже если где-то общение складывалось не очень легко, то это не шло ни в какое сравнение с тем дискомфортом, которое она чувствовала сейчас.

И причину этого дискомфорта Анна никак не могла найти, потому что Епифанов вел себя на удивление вежливо и корректно. А, может, дело вовсе не в глазах, а в том, что картина приобретена незаконно? И осознание того, что она, такая честная и принципиальная, имела прямое отношение к происходящему, не давало Анне покоя?

- Так я могу заключить сделку? - повторил свой вопрос Епифанов.

- Андрей Николаевич, я хотела попросить у вас разрешения сделать рентген картины. Я знаю, что выносить полотно за пределы магазина на Арбате нежелательно, а тем более демонстрировать его другим. У меня сохранились некоторые связи, и, если вы согласитесь, то все можно организовать так, что в этот момент в помещении с оборудованием буду только я. Конечно, придется отблагодарить некоторых сотрудников за предоставление кабинета… Ну, и если вы организуете надежную транспортировку…

- Вас что-то настораживает? Почему при всех положительных заключениях вы все-таки говорите о рентгене?

- Нет-нет, ничего такого, что указывало бы на подделку, я не нашла. Просто… понимаете, есть мастера, которые копируют Вермеера, и искусствоведы, заметьте, не рядовые, а светила в своей области, не в силах отличить копию от оригинала. С помощью лучей мы сможем увидеть, не нанесена ли эта картина на совершенно иную, написанную другим художником… а, может, мы выявим первоначальный вариант именно этой картины… в данном случае, принимайте рентген как перестраховку. Если вы думаете, что подобная процедура лишняя, я готова сейчас же вручить вам все свои бумаги, и тогда наше сотрудничество можно считать завершенным, но если вы все-таки захотите провести дополнительную экспертизу, я готова вам в этом помочь.