Почти библейский исход - [6]

— Вы не вовремя приехали! У нас тут болезнь какая-то, все с ума сходят!

— Это я уже знаю, блин! Ты что делаешь?

— Собираюсь в Каир. Мама там, в больнице. Завтра выписать должны.

— Ты про Марса-Аламский аэропорт в курсе?

— Да. Но мотоцикл-то со мной!

— Тогда звони, как будешь выезжать. Я там же, в «Сан Дриме». Только позвони, как подъедешь — у нас тут тоже чёрт те что.

— Хорошо. Пока!

— Пока!

Не вовремя у него мама заболела… Ладно, деревяшку наперевес и пошли. Картинка, конечно, та ещё — толстый мужик, не по погоде одетый, с дубьем наперевес, и схоже одетая дамочка с утюгом…

До сегодняшнего дня отель мне очень нравился. Построенный лет пятнадцать назад, потихоньку сползавший от первоначально заявленных пяти звёзд (четыре с плюсом, если объективно) к четвёрке с минусом. Подкупали размеры территории, малолюдье — никогда в весеннее-осенний период больше ста пятидесяти человек не бывало — и спокойствие. Долбящие дискотеки с обдолбанными посетителями отсутствовали, пьяные и агрессивные постояльцы, как правило, тоже. Персонал вежлив (тот дебил — исключение), квалифицирован и не вороват. Охрана к перебравшим постояльцам относится лояльно, но при нужде настоит на своём и отведёт в номер. Тишина, уют и покой. Было так, но прошло.

По мере уменьшения расстояния до основного корпуса палитра звуков расцветала новыми деталями. Уже можно было разобрать несущиеся отовсюду крики и ругань на английском, немецком и — наиболее богато — великом и могучем. А у сквозного прохода трёхэтажной жилой пристройки к основному офисно-развлекательно-торговому корпусу — первые «бывшеживые». Не замечая ничего, араб-уборщик и ребёнок лет пяти увлечённо едят женщину. У араба шея слева разорвана, у ребёнка загривок и кусок кожи спины выдран так, что позвонки и лопатка видны. Оба в крови… Неприятное зрелище. Сзади шёпот: «На три-четыре: я — араба, ты — дитё! Три! Четыре!» Недолгий топот, свист-бум-тюк-шлёп. И блёв дуэтом полупереваренным «Свордом» на араба с набитым ртом и недоеденную женщину — ребёнок с расплющенной головой отлетел метра на два.

Отплевались, оттрясли головами, отматерились шёпотом. Оглядели, гадливо морщась, покойников. Воняют химией какой-то, бледные, словно кровь им спустили, глаза мутные. А так — вроде люди как люди. Что за хворь, откуда? «Эболу»[3] со СПИДом скрестили и на волю выпустили? Правильно кто-то у Стругацких вещал, что всё зло — от грамоты, братья! Напридумывают херни в своих демиургических припадках, а простым людям потом страдай, мозг пылающий напрягай, как из этой поперёкжопицы живым и невредимым выкрутиться.

— Саш! А ты чего вдруг раскомандовалась?

— Так от тебя приказов не слышно! И, кстати, ты служил?

— Слово «служил» мне не нравилось никогда. Долги Родине отдавал, было дело.

— И в каком звании?

— Рядовой.

— Тогда так, рядовой! Я — капитан, так что…

Ага… «Я — адмирал, вы, доктор, — судовой врач, а Джим Хокинс будет юнгой…»[4] Щас!

— Вот что, КАПИТАН! Улыбнитесь! Командовать охота — командуйте! Найдите себе личный состав, сестру привлеките, в расположение вернитесь — как угодно! Мной — не надо. И мне не надо, и вам. Хорошо? Я, по крайней мере, на территории отеля ориентируюсь лучше и что и как знаю, «как здрасьте!». Так что либо мы Саша и Петя, либо вы с сестрой — капитан и призванная, а я уж как-нибудь сам, в гордом одиночестве.

Дальнейшая дискуссия на тему субординации прервалась близкой автоматной очередью. Враз стало как-то неуютно. Не-е, я лично обожду под пули лезть.

— Саш! Пойдём-ка к бассейнам прогуляемся, а то пристрелят ненароком…

— А это куда?

— Сейчас по стеночке вдоль корпуса в сторону моря, мимо аквагорки — и вот уже и бассейн.

— Давай!

Пока шли по прохладному проходу мимо дверей номеров, отдаляясь от становящейся заполошной стрельбы, всё было относительно тихо и безлюдно. Добрались до аквагорки — опять кто-то кого-то жрёт! Трое — одного! Тощая девица в одних трусах, бабулька — божий одуванчик и местный охранник прямо на разложенных на продажу ковриках местного производства обедали продавцом этих самых ковриков.

— Саш! От утюжка проку мало! Я постараюсь их отоварить, а ты спину прикрывай!

И, не дожидаясь ответа, вышел из тени на горячий даже через высокую подошву ботинок бетон дорожки.

Крепкие всё-таки стулья закупали хозяева отеля! И саморезы качественные! Охраннику прилетело сверху-справа в голову, девице — обратным ходом снизу-слева, оба валятся, как подрубленные, а бабулька даже не отвлеклась! Тогда на тебе, привет от потомка Раскольникова! Саша, подбежав, тюкнула девицу — как оказалось, одногрудую — утюгом в лоб.

— Зачем? Контроль?

— А ты не заметил? Мёртвые челюстью не шевелят!

Вот, блин! Какие-то сверхвыносливые мертвяки!

— Саш, погляди вокруг, я охранника пощупаю на предмет трофеев!

Охранник-обжора оказался богатым на трофеи. Заморачиваться не стал, а, расстегнув поясной ремень и обрезая петли на штанах, освободил его со всеми взрослыми игрушками — дубинкой, фонарём, баллончиком, наручниками и кобурой. Трофей протянул Саше.

— Военный! Вот тебе новое табельное оружие! Носи с честью!

— А сам?

— У меня дубина есть пока. А с пистолетами я не очень, точнее, совсем никак. Вот «калаша» не отдал бы.