Почтальон - [58]

Гордона охватил ни с чем не сравнимый ужас. Точно такой же страх он испытал однажды в детстве, когда обнаружил своего деда лежащим абсолютно неподвижно в кресле-качалке... Он тогда боялся дотронуться до него, боялся убедиться в смерти любимого человека.

Тем временем по рядам огоньков пробегала одна и та же световая волна.

Интересно, много нашлось бы людей, которые по прошествии семнадцати лет, проведенных в аду, смогли бы, как он, вспомнить, что световая индикация суперкомпьютера не способна к самовоспроизведению? Приятель-кибернетик говорил ему, что индикация в этом смысле сродни форме снежинки, ибо так же трудноповторима.

— Циклоп, — сдерживая волнение, произнес он, — ответь мне! Я требую ответа во имя порядочности! Именем Соединенных шт...

Гордон осекся. Он не мог заставить себя лгать, с тем чтобы вывести на чистую воду другого лжеца. Пусть по крайней мере здесь не останется обманутых, не считая его самого.

В помещении было сейчас теплее, чем во время его беседы с Циклопом. Он огляделся и заметил маленькие вентиляторы, которые днем гнали холодный воздух в сторону посетителя, чтобы у того создавалось впечатление, будто за стеклянной стеной царствует лютый мороз.

— Сухой лед, — пробормотал Гордон. — Бедные обманутые граждане страны Оз...

Дороги и в кошмарном сне не приснилось бы такое предательство, какое раскрыл он. Совсем недавно Гордон согласился бы пожертвовать жизнью ради того, чего здесь на самом деле не было и в помине. Его, как и всех остальных, провели на мякине. Просто кучка избежавших смерти фальсификаторов изобрела способ собирать с соседей дань в виде еды и одежды, да так, чтобы те еще и испытывали к хитрецам искреннюю благодарность.

Выдумав миф о проекте «Тысячелетие» и создав рынок сбыта для электронной рухляди, они с успехом убедили местных жителей, что старая электроника — весьма ценный товар. На всей территории долины реки Уилламетт люди усердно добывали остатки домашних компьютеров, приборов, игрушек — еще бы, ведь Циклоп в обмен на них готов давать советы, как дальше жить! «Служащие Циклопа» обставили все таким образом, что даже весьма благоразумные мужи, вроде Герба Кейло, не обращали внимания, сколько еды и прочего добра идет самим служащим.

Ученые отлично питаются, но при этом фермеры и не думают жаловаться на судьбу!

— Ты ни в чем не виновата, — шепнул он безмолвной машине. — Ты бы обязательно сконструировала инструменты, восстановила утерянные премудрости, помогла нам выйти на верный путь. Ты и тебе подобные были нашими наивысшими достижениями...

Гордон прерывисто вздохнул, вспомнив теплый, мудрый голос, обращавшийся к нему в Миннеаполисе в незапамятные времена. Взгляд его затуманился, он повесил голову.

— Вы правы, Гордон. Никто ни в чем не виноват.

Он встрепенулся. В нем на мгновение возродилась сгоревшая было дотла надежда — ведь голос принадлежал самому Циклопу!

Однако донесся он не из динамика. Гордон резко обернулся и увидел... худого старика, наблюдавшего за ним из кресла в темном дальнем углу комнаты.

— Я, знаете ли, частенько сюда наведываюсь. — Старик говорил голосом Циклопа — печальным, полным сожаления. — Просто чтобы посидеть рядом с моим другом, умершим давным-давно в этой самой комнате.

Старик слегка подался вперед, и на его лицо упал отблеск бледно-жемчужного света.

— Моя имя — Джозеф Лазаренски. Это я создал Циклопа. Много лет тому назад... — Он посмотрел на свои руки. — Я руководил программированием и всем его обучением. Я любил его, как собственного сына. И, подобно любому добросовестному родителю, гордился тем, что он будет лучше, добрее, человечнее, чем я. — Лазаренски вздохнул. — Он действительно не погиб, когда разразилась война. В этой части все верно. Циклоп отдыхал тогда в клетке Фарадея, и его не затронули электромагнитные импульсы, порожденные взрывом водородных бомб. В ней он и оставался все время, пока мы бились над тем, чтобы не дать ему умереть. В первый — и единственный — раз, я убил человека во время бунта ненавистников техники. Я участвовал в обороне электроподстанции и стрелял как одержимый. Однако все оказалось бесполезно. Генераторы были повреждены, хотя городскому ополчению удалось в конце концов оттеснить безумные орды. Но оно подоспело слишком поздно... Опоздание измерялось минутами — а выходит, что годами.

Он развел руками.

— Вы, очевидно, догадываетесь, Гордон, что после этого мне не оставалось ничего другого, как сидеть рядом с Циклопом и наблюдать за его угасанием.

Гордон не шевелился. Лазаренски продолжил:

— Мы надеялись своротить горы. Проект «Тысячелетие» появился у нас еще до бунтов. Вернее, его создателем был Циклоп. Он уже составил вчерне программу, как заново отстроить мир. Говорил, что ему остается месяца два, чтобы покончить с деталями.

Гордон сидел с каменным лицом и молча ждал.

— Известно ли вам о квантовых пузырьках памяти, Гордон? В сравнении с ними сочленения Джозефсона не стоят выеденного яйца. Эти пузырьки легки и хрупки, как сама мысль. Благодаря им умственный процесс движется в миллионы раз стремительнее, чем с помощью обычных нейронов. Однако для их существования и работы необходимы низкие температуры. Отключи холод — и они погибнут раз и навсегда. Мы пробовали спасти их, но потерпели неудачу. — Старик снова потупился. — Лучше бы я сам умер той ночью...