Почтальон - [53]

Гордон успел полюбить нехитрый комфорт своей комнаты напротив Дома Циклопа, обильную и вкусную еду, какой его потчевали как правительственного эмиссара, отличную библиотеку почти новых книг. Больше всего остального ему будет не хватать электрической лампочки над кроватью. Последние четыре вечера он засыпал с книгой в руках, как когда-то в молодости; привычка возродилась с легкостью, несмотря на прошедшие годы.

Двое охранников в кожаных куртках прикоснулись к своим шляпам, когда Гордон и Эйг, завернув за угол Дома Циклопа, зашагали по широкой поляне к конюшне.

Дожидаясь, пока Циклоп разработает для него маршрут, Гордон изучал окрестности Корваллиса, вел с десятками людей умные разговоры о научных методах земледелия, несложных ремеслах и социальной теории, сделавшейся основой достаточно свободной конфедерации, мирно существовавшей под дланью Циклопа. Секрет Долины оказался прост: никто не проявлял воинственности, поскольку забияка должен был бы напрочь забыть о чудесах, которые супермашина обещала сделать когда-нибудь явью.

Один разговор особенно запомнился Гордону. Он состоялся прошлым вечером. Собеседницей его была самая младшая из служащих Циклопа Дэна Спорджен. Она допоздна держала его у камина, пользуясь помощью двух девушек из числа своих подчиненных. Они все подливали ему чаю, пока он не запротестовал, и терзали вопросами о том, что представляла собой его жизнь до Светопреставления.

Гордон уже владел несколькими уловками, позволявшими ему не вдаваться в подробности, касающиеся Возрожденных Соединенных Штатов, однако от подобного направления разговора он еще не изобрел защиты. Дэна, судя по всему, гораздо меньше интересовалась темой, бывшей сейчас у каждого на устах, — «наведением мостов с остальной частью страны». В ее подходе к проблеме был свой резон: процесс этот неминуемо растянется не на один десяток лет.

Зато ей очень хотелось знать, на что был похож мир непосредственно перед началом войны и сразу после. Особенное восхищение у нее вызывал его рассказ о страшном, трагическом годе, который он провел в составе взвода ополчения под командованием лейтенанта Вана. Ей хотелось знать подробности о каждом бойце взвода, его недостатках и причудах, отваге — или упрямстве, заставлявших человека не складывать оружие еще долгое время после того, как игра проиграна.

Нет, не проиграна! Гордон спохватился как раз вовремя, чтобы выдумать хэппи-энд, описывая битву в округе Микер. Благодаря подоспевшей кавалерии элеваторы были в последнюю минуту спасены. Славные ребята все же погибли — он не жалел подробностей, повествуя о смерти Тайни Кайлра и стойкости Дрю Симмса, однако у него выходило, что жертвы оказались не напрасны.

Он излагал историю так, как она должна была бы закончиться, сам удивляясь своему рвению. Женщины, разинув рты, внимали ему словно сказочнику, рассказывавшему лучшую из своих сказок на сон грядущий, или как если бы все, что они выслушивали, подлежало проверке следующим же утром, причем при их непосредственном участии.

Вот бы понять, что они нашли в его рассказе, что пытались извлечь из этой горькой исповеди...

Возможно, дело было в том, что низовья реки Уилламетт слишком долго не ведали войны; однако Дэне хотелось послушать и о самых худших людях, с которыми он сталкивался. Она вытягивала из него все, что он знал о мародерах, «мастерах выживания» и холнистах.

«Рак, погубивший Возрождение, которое наметилось было на рубеже веков... Да поразят тебя муки ада. Натан Холя!»

Дэна задавала вопрос за вопросом, даже когда Трейси и Марианну сморил сон. В других обстоятельствах его бы вдохновили близость и восторженное внимание привлекательной женщины. Однако здесь все получалось совсем не так, как с Эбби в Пайн-Вью. Он начти не сомневался, что приятен Дэне и как мужчина, однако она явно куда больше ценила его как источник драгоценной информации. Раз им было отведено на общение каких-то несколько дней, она не испытывала ни малейших сомнений насчет максимально эффективного способа их проведения.

Дэна подавляла его своей настойчивостью и казалась почти одержимой. При этом он знал, что его отъезд будет для нее печальным событием.

В этом смысле у нее не было сторонников. Чутье подсказывало Гордону, что остальные служащие Циклопа вздохнут с облегчением, избавившись от него. Не являлся исключением и Питер Эйг.

«Все дело в том, что я играю роль, — думал Гордон. — Наверное, в глубине души они ощущают какую-то фальшь, и я не имею права осуждать их за это».

Даже если большинство электронщиков поверили его россказням, у них не было особых оснований испытывать привязанность к представителю далекого «правительства», которое наверняка — дело только во времени — вмешается в их жизнь и посягнет на дело их рук. Они уверяли его, что спят и видят те дни, когда будут восстановлены их связи с внешним миром, однако Гордон чувствовал, что это просто поза.

С другой стороны, им совершенно нечего бояться!

Что до реакции самого Циклопа, то Гордон все еще не до конца определился, как именно оценить ее. Супермашина, взвалившая на себя ответственность за жизнь целой долины, во время их последующих встреч вела себя осторожно и несколько отстраненно. Шутки и остроумные реплики остались в прошлом, их сменила гибкая, но непроницаемая серьезность. Его, помнившего тот предвоенный день в Миннеаполисе, теперешняя холодность машины особенно расстраивала.