Почта святого Валентина - [90]

Летучка проходила в департаменте «Особый случай», так бывало каждый понедельник, если Валентин оставался в Москве, а не летел в Швейцарию, в Лос-Анджелес или в Ачинск. Все лампы были зажжены, отчего ноябрьский день за окнами казался синим.

На летучку собирались руководители департаментов и отделов. Интересно было наблюдать, как ополовиниваются, обмирая в полуофициальности самые яркие и свободные личности артистической Москвы. «Особый случай» занимал просторную комнату с круглым столом посередине. На стенах были развешаны огромные карты Москвы и Московской области, утыканные разноцветными кнопками, поэтажные планы каких-то зданий, светились несколько мониторов, которые выключались на время летучек. На столах вели безмолвную перекличку потрепанные телефонные книги. Комната напоминала диспетчерскую.

— Валентин Данилыч! — взмолился Чумелин, и галстук его выпал из-под пиджака. — Ну и пускай «Торжества» займутся! Их идея, им и карты в руки!

— Знаешь что, Чумелин, — глаза Веденцова посветлели, — ты это брось! Разведка — только одна задача твоей конторы. Она важна, не спорю. Но проектов с вас никто не снимал. Ну или хочешь, урежем тебе штат, помещение подберем поскромнее, а все особые случаи передадим другому отделу. Вот Соболевскому, например…

Валентин хищно взглянул на сухощавого господина с нитяными усиками, у которого нервно дернулась бровь, а потом под усиками криво нарисовалась улыбка.

— …Только тогда уж не обижайся.

— Понял, понял, Валентин Данилыч! Это ж я так, из уважения к автору, — добродушно закудахтал шпион. — Сделаем мы этот синхрофазоскоп, или как там его, в лучшем виде, не подколупнешься.

Сидевшие за столом повеселели, как бы изменив позицию «к бою» на либеральное «вольно»: назревавший скандал отменился.

— Другое дело. Когда представите образец?

— Вообще-то образец уже как бы есть. На всякий случай.

— Так чего ж ты молчишь! Подавай его сюда!

Либеральное «вольно» преобразилось в совсем уж живое движение, и через минуту в середине стола поблескивал никелированными вставками странный черный прибор, отчасти напоминающий игровой джойстик, отчасти — аппарат для измерения давления, только без трубочек и манжет. Воцарившись на столе, прибор притягивал удивленные взгляды присутствующих. Даже флегматичный руководитель Отдела торжеств слегка ухмыльнулся. Аппарат казался трофеем с инопланетного корабля. Обтекаемые, как бы оплывшие формы, каждый изгиб безупречно срифмован с комфортом. Рычаг с вдавлинами для пальцев, три узких табло на панели, зеленые и оранжевые кнопки, похожие на драже.

Все глядели на устройство с насмешливым восхищением: мол, самое оно.

— Ну скажи, Илья Константинович, купил бы ты такой дивайс? — спросил Веденцов у Стемнина.

— А что это, собственно?

— Это? Это изобретение Андрея. Хрономодератор. Правильно я говорю, Андрей?

— Мне как раз кажется, для продажи нужно более… коммерческое название, — вяло ответил Кемер-Кусинский.

— Предлагаю «Остановись, мгновенье», — сказал Чумелин.

— «Машина времени»?

— Вызывает законное недоверие.

— Пэ-эр-тэ сто двенадцать, — ввернул Соболевский.

— А это что за гусь?

— Персональный регулятор темпа. Просто, сухо и технологично.

— А почему сто двенадцать?

— А почему нет?

Все прикасались к прибору, гладили рукоять, тыкали в кнопки, но включить все-таки не решались.

— Послушайте, — поколебавшись, решился Стемнин, — неужели вы думаете, что кто-то в такое поверит?

В комнате стало тихо. Было слышно, как, помигивая, одна из ламп издает звук ломающейся льдинки. Стараясь не менять выражения лица, присутствующие посмотрели сначала на Стемнина, потом, еще осторожнее, — на Чумелина и наконец совсем робко — на Валентина. Каждый за столом отчетливо понимал, что доверчивость объекта имеет решающее значение. Стоит ему усомниться — и весь сюжет, вся подготовка пойдут насмарку.

— Во-первых, мы провели исследование, — откашлявшись, произнес Чумелин. — Настольные книги, любимое кино, адреса, по которым объект ходит в интернете. Во-вторых, дома он держит коллекцию магических сигиллов со всякими пентаклями и прочей, извините за грубое слово, лабудой. На шее носит свой знак зодиака…

— И какой же? — поинтересовался Томас Баркин, глава «Блюза», задумчиво глядя на свои ухоженные ногти.

— Овен, Томас Робертович. Это как, хорошо? — вежливо уточнил Чумелин.

— Неважно.

— В прошлом году дважды посещал занятия по холотропному дыханию.

— В смысле лечился?

— В смысле расширял сознание.

— Это как?

— Ну так. Подышит, подышит — и отождествится с кем-нибудь. С животным каким-нибудь, например. Или с планетой.

— А, понятно.

— В Воркрафт играет, — продолжал кляузничать Чумелин. — Такому человеку скажи, что пиццу возят из параллельного измерения, он и поверит…

— Место выбрали? — перебил Веденцов.

— Есть три варианта, — переглянувшись с Чумелиным, ответил вместо него Кемер-Кусинский. — У Никитских Ворот, на Покровке и около Неглинной.

— Смотрите, друзья, из бюджета ни шагу. В прошлый раз на две штуки вылетели — нормально?

— РЖД, чтоб их! Что хотят, то и делают, — плаксиво запричитал Соболевский, задирая морщинами те места, где предполагались брови. — Могли и вовсе отказать. Но, Валентин Данилович, дорогой, заказчик ведь все оплатил!