Почта святого Валентина - [105]
Она отрицательно помотала головой, выскочила из кровати за бумажной салфеткой. В половине третьего все же призналась: звонила мать бывшего, сказала, что у сына плохо с сердцем, потом он сам написал. Мол, хотел улететь подальше от Вики, взял билеты в Анталию, но прямо перед посадкой вспомнил про нее — и прихватило. Пришлось сдать билеты и вернуться.
— Он в больнице?
— Откуда я знаю! Не хочу, не хочу ничего!
— Просто я подумал, раз стало плохо, и самолет… Наверное, «скорую» вызывали…
— Илюша, ради бога! Давай будем спать. У меня ни одной силешки не осталось. Спокойной ночи!
Заснула она или просто лежала с закрытыми глазами?.. Стемнин ворочался до самого рассвета.
Вика проснулась отдохнувшей и беззаботной. Готовя завтрак, напевала: «Наша река широка, как Ока. Как „как Ока“? Так — как Ока!» После каждого «ка-ка-ка» заливалась счастливым смехом.
В маленькой комнате Стемнин сдирал со стен старые обои. Не старые — бывшие. Обои отдирались с осенним сухим треском, выстреливая залпами серых крошек. Иногда полоса отваливалась легко — сверху донизу, на спине бумаги виднелись шипы прилипшего мутного клея и чешуйки отслоившейся шпатлевки. Порой прирастала к стене, приходилось брызгать на нее водой, смягчать, уговаривать. Вика переодевалась в спальне и все не шла. С кем-то поговорила по телефону (слов не разобрать) и снова затихла. Минут через двадцать Стемнин, перепачканный белесой пылью, постучал (на двери остались белесые следы от косточек пальцев) и зашел в большую комнату.
Вика сидела на кровати в одних трусиках (самых дорогих и красивых в ее коллекции) и яростно натирала пятку дезодорантом. На простыне лежал нераспечатанный конверт с колготками, плиссированная юбка и сиреневый свитер.
— Ты идешь? — невпопад спросил Стемнин.
— Иду. То есть, извини, не иду, конечно. В смысле иду, но не туда. Слушай, Илья, я должна с этим покончить. Так нельзя. Все эти звонки, припадки. Сейчас поеду к нему, разберусь и… и все.
— Зачем? Вика, ну зачем?
— Так продолжаться не может. Я сама заболею. Все! Отрезали — и забыли.
Он порывался спросить, не забыла ли она про бюстгальтер, но не смог.
— Когда тебя ждать? — задав этот вопрос, Стемнин почувствовал себя униженным.
— Я туда и обратно. Час, два, не больше.
Она пребывала в сильнейшем возбуждении и, кажется, не вполне понимала, что говорит.
Обмирая от страха, он следил, как она, приоткрыв рот, красит ресницы. Больше он не выговорил ни слова. Вика щебетала, обуваясь, надевая шубу, шапку, повязывая шарф, — нервно замазывала пустыми словами все паузы, каждая из которых была яма, полынья, геенна.
Через окно он следил, как шуба на тоненьких ножках бежит через двор (в какой-то момент каблук подвернулся, но не сломался, и шуба засеменила дальше).
После Викиного ухода в квартире словно потемнело. Обои в испорченной комнате намертво вцепились в стену. Стемнин больно пинал бетон, колол ножом под край полосы, бумага отпускала лоскуты слоями, но разлучаться со стеной не хотела. «Даже обои не любят расставаться», — крутилась в голове нелепая фраза.
Он знал, что Вика не вернется, но для ожидания это знание ничего не значило. Перегорая каждую минуту, мертвея, тупея, он ждал — звонка, эсэмэски, шагов за дверью. Терся щекой о ее полотенце, смотрел на тапки, пытался пробиться к запаху ее блузки, досадно не выделявшемуся в своей отстиранности. Скрипка! Если скрипка дома, она вернется. Он бросился искать футляр, но тут же вспомнил, что пару дней назад Вика оставила скрипку в клубе, где они выступали. Когда остатки изувеченных обоев застелили сланцевыми кучами пол, Стемнин позвонил Георгию Хронову.
— Час продержись, — сказал Хронов, — уже одеваюсь.
Колокольные пустоты. Время зияет пушечным жерлом. Он не хотел сжимать руками голову, сидеть на грязном полу, постанывать, не хотел дать горю хоть как-то себя выразить. Даже попытался вздохнуть (не получилось) и улыбнуться. Оказалось, для улыбки в лице нет нужных мышц и нервов. Раньше были, а теперь куда-то делись. Можно было подтянуть пальцами щеки, но сами губы разъезжаться отказывались — даже вкривь.
Звонок в дверь показался ни на что не похожим, впервые в жизни услышанным звуком. Воскресая на ходу, — она вернулась! — Стемнин бросился к двери, попутно припоминая, как проголодался. На пороге громоздился Паша Звонарев, с ужасом глядя мимо хозяина внутрь квартиры, точно опасался, что оттуда выпрыгнет годзилла.
— Илюшенька, сынок, кто посмел! Что они сделали с тобой!
— Паша, иди в жопу.
— Как, родимый? Ты вот так пинками прогонишь старушку-фельдшерицу, которая мчалась к тебе в карете «скорой помощи» сквозь мглу и злую непогоду?
— Легко.
— Ты способен плюнуть ей прямо в доброе изношенное сердце?
— Вали, пес. Не до тебя сейчас.
— Хорошо. Хорошо же! Бабушке не привыкать. Знаешь, почему «неотложку» так называют? Потому что хрен отложишь. Мне Гошка позвонил. Лети, говорит, во весь опор. Ему-то ехать полтора часа, он поди прихорашиваться еще будет, клюв чистить. Что у тебя стряслось? Господи, ну и гоморра. Ну и хрень мезозойская. Ты что, стены грыз от горя?
Стемнин махнул рукой, ничего не отвечая, наблюдал, как Звонарев ищет взглядом, куда бы пристроить новенькую дубленку. Вдруг в стекленеющих глазах бывшего преподавателя ожил блеск мысли, вероятно безумной.
«Лис» – крошечный студенческий театр, пытающийся перехитрить руководство университета. Всего один из сюжетов, которым посвящен роман. Книга охватывает три десятилетия из жизни российского вуза, в метаморфозах этого маленького государства отражаются перемены огромной страны. Здесь борьба за власть, дружбы, интриги, влюбленности, поединки, свидания, и, что еще важнее, ряд волшебных изменений действующих лиц, главные из которых – студенты настоящие, бывшие и вечные. Кого тут только не встретишь: отличник в платье королевского мушкетера, двоечник-аристократ, донжуаны, шуты, руферы, дуэлянты.
В волшебной квартире на Маросейке готовят клей для разбитых сердец, из дачной глуши летят телеграммы, похожие на узоры короедов, в Атласских горах бродят боги, говорящие по-птичьи. «Волчок» – головоломка любви, разбегающейся по странам и снам, бестиарий характеров, коллекция интриг. Здесь все неподдельное: люди, истории, страсти. Здесь все не то, чем кажется: японский сад в подмосковных лесах, мужчина во власти влюбленной женщины, итальянское поместье Эмпатико, где деньги добывают прямо из подсознания.
У бывшего преподавателя случайно открывается редкостный дар: он умеет писать письма, которые действуют на адресата неотвратимо, как силы природы. При помощи писем герой способен убедить, заинтересовать, утешить, соблазнить – словом, магически преобразить чужую волю. Друзья советуют превратить этот дар в коммерческую услугу. Герой помещает объявление в газете, и однажды раздается телефонный звонок, который меняет жизнь героя до неузнаваемости.В романе описана работа уникального ивент-агентства, где для состоятельных клиентов придумывают и устраивают незабываемые события: свидания, примирения, романтические расставания.
В уральском городке старшеклассницы, желая разыграть новичка, пишут ему любовное письмо. Постепенно любовный заговор разрастается, в нем запутывается все больше народу... Пестрый и теплый, как лоскутное одеяло, роман о времени первой любви и ее потрясающих, непредсказуемых, авантюрных последствиях.
Сборник стихотворений и малой прозы «Вдохновение» – ежемесячное издание, выходящее в 2017 году.«Вдохновение» объединяет прозаиков и поэтов со всей России и стран ближнего зарубежья. Любовная и философская лирика, фэнтези и автобиографические рассказы, поэмы и байки – таков примерный и далеко не полный список жанров, представленных на страницах этих книг.Во второй выпуск вошли произведения 19 авторов, каждый из которых оригинален и по-своему интересен, и всех их объединяет вдохновение.
Какова роль Веры для человека и человечества? Какова роль Памяти? В Российском государстве всегда остро стоял этот вопрос. Не просто так люди выбирают пути добродетели и смирения – ведь что-то нужно положить на чашу весов, по которым будут судить весь род людской. Государство и сильные его всегда должны помнить, что мир держится на плечах обычных людей, и пока жива Память, пока живо Добро – не сломить нас.
Какие бы великие или маленькие дела не планировал в своей жизни человек, какие бы свершения ни осуществлял под действием желаний или долгов, в конечном итоге он рано или поздно обнаруживает как легко и просто корректирует ВСЁ неумолимое ВРЕМЯ. Оно, как одно из основных понятий философии и физики, является мерой длительности существования всего живого на земле и неживого тоже. Его необратимое течение, только в одном направлении, из прошлого, через настоящее в будущее, бывает таким медленным, когда ты в ожидании каких-то событий, или наоборот стремительно текущим, когда твой день спрессован делами и каждая секунда на счету.
Коллектив газеты, обречённой на закрытие, получает предложение – переехать в неведомый город, расположенный на севере, в кратере, чтобы продолжать работу там. Очень скоро журналисты понимают, что обрели значительно больше, чем ожидали – они получили возможность уйти. От мёртвых смыслов. От привычных действий. От навязанной и ненастоящей жизни. Потому что наступает осень, и звёздный свет серебрист, и кто-то должен развести костёр в заброшенном маяке… Нет однозначных ответов, но выход есть для каждого. Неслучайно жанр книги определен как «повесть для тех, кто совершает путь».
Секреты успеха и выживания сегодня такие же, как две с половиной тысячи лет назад.Китай. 482 год до нашей эры. Шел к концу период «Весны и Осени» – время кровавых междоусобиц, заговоров и ожесточенной борьбы за власть. Князь Гоу Жиан провел в плену три года и вернулся домой с жаждой мщения. Вскоре план его изощренной мести начал воплощаться весьма необычным способом…2004 год. Российский бизнесмен Данил Залесный отправляется в Китай для заключения важной сделки. Однако все пошло не так, как планировалось. Переговоры раз за разом срываются, что приводит Данила к смутным догадкам о внутреннем заговоре.
Из чего состоит жизнь молодой девушки, решившей стать стюардессой? Из взлетов и посадок, встреч и расставаний, из калейдоскопа городов и стран, мелькающих за окном иллюминатора.