Почетный караул - [7]
С Билом все было проще: собственная карьера его, видимо, нисколько не волновала. Полковник Росс услышал об этом еще в Вашингтоне, когда получил назначение в Оканару и узнал, что его командиром — после возвращения из Европы — будет генерал Бил. И если с годами Нюд все же поднялся выше, чем другие, и ему сходило с рук больше, чем прочим, не таким способным офицерам (которые, правда, были о себе самого высокого мнения), то вовсе не потому, что он выслуживался или был, что называется, тише воды, ниже травы. Напротив, он частенько наживал себе неприятности. При аттестации он редко получал оценку выше «отлично» (довольно низкая оценка в армии), потому что в его служебных характеристиках постоянно отмечались такие отрицательные черты, как импульсивность и дерзость. Впрочем, он ничуть не старался исправиться: видимо, внутренний голос подсказывал лейтенанту (впоследствии капитану) Билу, что это делалось лишь для отвода глаз, чтобы в случае чего доказать, что Нюд не пользуется никакими особыми привилегиями. И голос этот его не обманул. Когда стало ясно, что затянувшийся антракт между войнами подходит к концу, его без проволочек, двумя отдельными приказами за какие-нибудь два месяца, повысили до подполковника и направили на Филиппины. Он попал туда за три дня до того, как японские бомбардировщики уничтожили прямо на аэродромах двести двадцать один американский самолет — а их там было меньше трехсот.
Несколько раз Россу доводилось слышать скупые рассказы генерала Била об ужасах первых месяцев войны. Иногда во время совета командного состава или обсуждения планов работы АБДИПа, когда двери его кабинета охранялись бдительными часовыми, он неожиданно резко бросал: «Нет, это не пойдет» — в ответ на какие-нибудь предложения начальников отделов или возражения офицеров связи из Орландо, авиабаз Эглин или Райт. После чего, хмуро глядя в сторону на большую карту или на незажженную сигарету, которую он нервно вертел в пальцах до тех пор, пока не разламывал и не засыпал табаком листок с повесткой заседания, он рассказывал, в подтверждение своей правоты, что ему пришлось пережить на Айде и какие уроки следует извлечь из ошибок, допущенных в Николсе. Если те, кто придерживается иного мнения, не видели всего того, что повидал он, его святой долг настоять на своем, и дело здесь вовсе не в том, что он выше их по званию.
Все понимали: судить здесь вправе лишь тот, кто испытал подобное на своей шкуре, и слушали его молча, с суровыми и немного смущенными лицами, даже те из них — а такие всегда находились, — кто считал, что уроки сорок первого года уже устарели. Генерал Бил, разумеется, знал это не хуже других; более того, он сам много сделал, чтобы уроки эти и вправду устарели; но душевная боль и волнение мешали ему правильно оценить случившееся, тогда как для прочих, не переживших всего, что выпало на его долю, это были всего лишь бесстрастные факты, не более.
«Ну, хватит об этом», — вскоре обрывал себя генерал; его аргументы, как правило, сводились к нескольким коротким фразам, по большей части отрывочным, корявым: он пытался доказать, что прав, но при этом не хотел ничего рассказывать. Следовала долгая пауза.
Те, кто оставались при своем мнении, не спешили выкладывать возражения, и даже единомышленники понимали, что было бы бестактно сразу же продолжить разговор о делах. Кто-нибудь, неловко откашлявшись, спрашивал: «А вам там не приходилось встречаться с таким-то и таким-то?» — или вздыхал: «Дела…», пытаясь представить себя в этом аду, где все кругом рушится (говорят, в Николсе многие плакали, глядя, как Б-17 разламываются на куски и превращаются в груду бесполезного металла в море полыхающего бензина и окисленного алюминия), когда гибнут товарищи, отечество покрыть позором, катастрофа следует за катастрофой, когда смерть подстерегает на каждом шагу, когда не осталось самолетов, чтобы драться, когда не осталось даже надежды…
Да, страшное было время, думал полковник Росс. Весь январь и февраль подполковник Бил снова и снова собирал из обломков П-35 (эти самолеты устарели еще до начала войны) и каким-то чудом вылетал на разведку с самодельного аэродрома на Батанах. Нередко полеты заканчивались аварийной посадкой. Бросив самолет, Бил добирался до своих и сообщал о перемещениях противника, всякий раз лишь подтверждавших, что поражение полное и они обречены. Наверное, генерала Била и по сей день мучают воспоминания о событиях той поры — настолько страшных, что остается лишь поражаться, как человек в состоянии такое выдержать. Вспоминался в первую очередь даже не страх перед гибелью, а омерзение из-за невыносимых условий быта, когда днем думаешь только о еде, когда не в состоянии держаться на ногах от слабости; генерал Бил рассказывал Россу, что, страдая от дизентерии, он перед вылетом на смертельно опасные задания набивал брюки комбинезона старыми газетами.
И все же в глубине души полковник Росс подозревал, что многое в той жизни — включая и то, о чем генерал Бил сейчас не мог вспоминать без содрогания, — нравилось тогда подполковнику Билу, хотя, если сказать ему об этом сегодня, он искренне удивится, а может быть, и возмутится. Мало кто наделен даром читать в собственном сердце, и генерал Бил — не исключение; вряд ли, при всем желании, он в состоянии рассказать о себе больше того, что мы сами можем узнать по его поступкам.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Русские погранцы арестовали за браконьерство в дальневосточных водах американскую шхуну с тюленьими шкурами в трюме. Команда дрожит в страхе перед Сибирью и не находит пути к спасенью…
Неопытная провинциалочка жаждет работать в газете крупного города. Как же ей доказать свое право на звание журналистки?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Латиноамериканская проза – ярчайший камень в ожерелье художественной литературы XX века. Имена Маркеса, Кортасара, Борхеса и других авторов возвышаются над материком прозы. Рядом с ними высится могучий пик – Жоржи Амаду. Имя этого бразильского писателя – своего рода символ литературы Латинской Америки. Магическая, завораживающая проза Амаду давно и хорошо знакома в нашей стране. Но роман «Тереза Батиста, Сладкий Мёд и Отвага» впервые печатается в полном объеме.