Почетный гражданин Москвы - [2]
Играет Александра Даниловна. Смотрит на нее Михайла Третьяков, и хорошие мысли согревают его душу. Все ему в ней нравится: и большой открытый лоб, и проницательные серые глаза, нос с горбинкой, волевой, выдвинутый вперед подбородок. Не красавица, конечно, но вид имеет представительный, рост выше среднего. Он-то сам, пожалуй, и поменьше, и помельче смотрится. Впрочем, не это ведь главное. Купец он деловой, удачливый, положительный. Не случайно Данила Иванович Борисов, крупный коммерсант, отдал за него свою дочь. Поначалу, правда, тянул и попрекал:
— Не для таких, как ты, растил ее, наряжал, на фортепьянах играть выучил. Приданое этакое выделил. Вон сестры ее — все за людьми именитыми, на четверках катаются; ты же и парой ездить не можешь — до первой гильдии еще не дорос.
Высказался эдак, но, отдав должное деловой хватке Третьякова, противиться любви молодых не стал, дал согласие на брак.
Саша вскидывает свои серые глаза на мужа и улыбается. Любит она его. А что строга и чуть своевольна, так это уж нрав такой, да и возраст. Ей ведь двадцать всего, Михайла на одиннадцать годов постарше будет. Как же ему сердиться на нее?
— Что, голубушка, не пора ли ко сну собираться?
— И то правда, — отвечает Саша.
Захлопывается крышка фортепьяно. Гаснут свечи. Стихает все. Только кошка безжалостно дерет когтями стену.
— К непогоде это, Михайла, — говорит, засыпая, Александра Даниловна, — и хвост она вечером недаром нализывала, и горшки сегодня легко закипали, через край.
— К непогоде все, — соглашается муж.
Вот ведь вроде не в глухой деревне — в Москве. И музыку уважают, и в театры ездят, и грамоте обучены. Да и живут не по мрачным домостроевским законам ордынских купцов. Но еще много, очень много в них от темного замоскворецкого быта.
Замоскворечье мир особый. Мир поверий, заговоров, заклинаний, кликушества, запоев, обжорства, рукоприкладства… Все здесь больше по старинке. Каждая примета важна. И как каша в горшке всходит, и к чему ветер в трубе завывает, и какая ладонь чешется. И уж вовсе неприятно, если ворона долго над двором каркает, либо воробей в комнаты залетит, либо, не дай бог, кто зеркало разобьет. Медленно доходит сюда прогресс и образование, даже в самые лучшие, здравомыслящие семьи.
Погружено во тьму Замоскворечье, Якиманская часть и все ее «16 церквей, 116 домовых лавок, 230 каменных и 249 деревянных домов… 23 будки, 3 общественные бани, 9 фабрик», как подсчитано в «Путеводителе по Москве», изданном Сергеем Глинкою.
Еще перечислено там два больших рынка — на Полянке и на Болоте, да 4 маленьких, 6 гостиниц, почтовое отделение. Но на 11 478 жителей нет ни одной больницы и только одна школа.
Тускло подрагивают в Якиманской части 223 масляных фонаря, тщетно пытаются осветить хоть что-то вокруг.
Мягкий крупный снег кружился медленно, картинно, словно еще раздумывая, опуститься ли ему на землю. Несмотря на ранний час, по улицам уже тянулись возы с дровами. Поскрипывали полозьями сани подмосковных мужиков, везущих в первопрестольную мясо, молоко и овощи. Заспанные мальчишки бежали с хозяйскими поручениями. Повсюду чувствовалась предпраздничная суета. Надвигалось рождество.
Веселые хлопоты царили и у Третьяковых. Но не по случаю праздника. Причиной тому было маленькое кричащее существо, только что появившееся на свет.
Михаил Захарович перепоручил сегодня все дела приказчикам, впервые отлучился днем из торговых радов. Такого прежде не случалось. А нынче событие — первенец в семье, наследник дела Третьяковых.
Взволнованный отец поминутно справляется о самочувствии жены. В комнату к ней еще не пускают. А младенца вынесли, показали. Только и увидел Михаил Захарович белоснежный кружевной сверток да глубоко внутри курносый сморщенный нос — волновался и как-то стеснялся при повитухах да девках рассматривать. Потом познакомится. Пошел к себе. Покружил по комнате, не зная, за что взяться, и вдруг подумал, что имя-то наследнику еще не подобрано. Устроился в кресле поудобнее, притянул к себе церковный календарь, отыскал декабрь, двинул палец на 15-е число — преподобный Павел.
— Хорошо!
Александре Даниловне имя тоже понравилось. Так и окрестили младенца. И справляли рождение и именины всегда в один день — 15 декабря. Шло время. Малыш рос спокойным, здоровым. Едва научился бегать, в семье новая радость: сын Сергей. Через год появилась Лиза, еще через год — Данило, потом — Соня. Большая, крепкая строилась семья. Много забот у Александры Даниловны. Целый день на ногах. Шумит, как улей, старенький дом. Растут дети. У каждого свой характер. Паша — рассудительный, молчаливый, стеснительный. Сергей — веселый, озорной. Девочки — тихие, послушные, заберутся в уголок со своими куклами, и не слышно их. Данило — бойкий крепыш, на Сережу похож. Всякий внимания требует.
Александра Даниловна с детьми сдержанна, строга. Ласки от нее редко перепадают. Любит всех ровно. Воспитывает твердо. Михаил Захарович, тот добрее, жалостливее. Видит детей меньше, торговля отнимает почти все время. Но уж если свободный часок выдался, непременно позабавится с малышами, а старшим какую-нибудь историю расскажет. Рассказывать он мастер, хоть и не учен. Даже знакомый священник Виноградов из их Николо-Голутвинской церкви уж на что проповеди речист говорить, а и то заслушается порой Третьякова да и спросит под конец:
Мир воображаемого присутствует во всех обществах, во все эпохи, но временами, благодаря приписываемым ему свойствам, он приобретает особое звучание. Именно этот своеобразный, играющий неизмеримо важную роль мир воображаемого окружал мужчин и женщин средневекового Запада. Невидимая реальность была для них гораздо более достоверной и осязаемой, нежели та, которую они воспринимали с помощью органов чувств; они жили, погруженные в царство воображения, стремясь постичь внутренний смысл окружающего их мира, в котором, как утверждала Церковь, были зашифрованы адресованные им послания Господа, — разумеется, если только их значение не искажал Сатана. «Долгое» Средневековье, которое, по Жаку Ле Гоффу, соприкасается с нашим временем чуть ли не вплотную, предстанет перед нами многоликим и противоречивым миром чудесного.
Книга антрополога Ольги Дренды посвящена исследованию визуальной повседневности эпохи польской «перестройки». Взяв за основу концепцию хонтологии (hauntology, от haunt – призрак и ontology – онтология), Ольга коллекционирует приметы ушедшего времени, от уличной моды до дизайна кассет из видеопроката, попутно очищая воспоминания своих респондентов как от ностальгического приукрашивания, так и от наслоений более позднего опыта, искажающих первоначальные образы. В основу книги легли интервью, записанные со свидетелями развала ПНР, а также богатый фотоархив, частично воспроизведенный в настоящем издании.
Перед Вами – сборник статей, посвящённых Русскому национальному движению – научное исследование, проведённое учёным, писателем, публицистом, социологом и политологом Александром Никитичем СЕВАСТЬЯНОВЫМ, выдвинувшимся за последние пятнадцать лет на роль главного выразителя и пропагандиста Русской национальной идеи. Для широкого круга читателей. НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ Рекомендовано для факультативного изучения студентам всех гуманитарных вузов Российской Федерации и стран СНГ.
Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .
Китай все чаще упоминается в новостях, разговорах и анекдотах — интерес к стране растет с каждым днем. Какова же она, Поднебесная XXI века? Каковы особенности психологии и поведения ее жителей? Какими должны быть этика и тактика построения успешных взаимоотношений? Что делать, если вы в Китае или если китаец — ваш гость?Новая книга Виктора Ульяненко, специалиста по Китаю с более чем двадцатилетним стажем, продолжает и развивает тему Поднебесной, которой посвящены и предыдущие произведения автора («Китайская цивилизация как она есть» и «Шокирующий Китай»).
Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.
33 рассказа Б. А. Емельянова о замечательном пионерском писателе Аркадии Гайдаре, изданные к 70-летию со дня его рождения. Предисловие лауреата Ленинской премии Сергея Михалкова.
Ежегодно в мае в Болгарии торжественно празднуется День письменности в память создания славянской азбуки образованнейшими людьми своего времени, братьями Кириллом и Мефодием (в Болгарии существует орден Кирилла и Мефодия, которым награждаются выдающиеся деятели литературы и искусства). В далеком IX веке они посвятили всю жизнь созданию и распространению письменности для бесписьменных тогда славянских народов и утверждению славянской культуры как равной среди культур других европейских народов.Книга рассчитана на школьников среднего возраста.
Книга о гражданском подвиге женщин, которые отправились вслед за своими мужьями — декабристами в ссылку. В книгу включены отрывки из мемуаров, статей, писем, воспоминаний о декабристах.
Эта книга о великом русском ученом-медике Н. И. Пирогове. Тысячи новых операций, внедрение наркоза, гипсовой повязки, совершенных медицинских инструментов, составление точнейших атласов, без которых не может обойтись ни один хирург… — Трудно найти новое, первое в медицине, к чему бы так или иначе не был причастен Н. И. Пирогов.