Почетное место - [2]

Пораженный Жигдель уставился на бонпо.

– При дворе короля? - пролепетал он. Хотя он был процветающим торговцем, однако его мечты никогда не простирались дальше покупки еще одного яка, новой пристройки к дому, новой делянки проса. Слова бонпо показали, как мелки были прежде его стремления. Подумаешь, еще один як! Ведь его сын может стать приближенным короля! Он представил сына взрослым - мужчиной моложе его самого, в черной чубе из тончайшей шерсти, перепоясанной кушаком с бирюзой и драгоценностями чистой воды.

Вытащив из сумы несколько монет, Жигдель сунул их в ладонь колдуну.

– Благодарю, - радостно сказал он. - Благодарю тебя, мудрец!

– Запомни, - сказал бонпо, - он может стать крестьянином. Счастливым человеком, работающим в поле.

Жигдель кивнул и попрощался с бонпо.

По пути домой он гадал, почему бонпо так неохотно сообщил ему добрую весть. Не иначе, праведник полагал, что духовное просветление важнее богатства. Конечно, это так. Но стать придворным короля…

* * *

Бонпо не обманул: жена Жигделя произвела на свет мальчика - крикливого крепыша с густыми черными волосиками и круглым красным личиком. Взяв свое дитя на руки, Жигдель заглянул в его темно-карие глазенки. «Придворный советник, - подумалось ему. - Человек, исполненный могущества и мудрости…»

– Быть тебе великим, - сказал Жигдель ребенку. - Великим!

Ребенок замигал, глядя на отца, и воплем оповестил о желании есть.

Жигдель назвал сына Кира, в честь шерпа, первым перешедшего Нанпа Ла и открывшего перевал между Тибетом и Кумбу. Шерп Кира Гонбо вырос в деревушке в долине Кумбу и все детство провел с местной ребятней. Но мать с отцом ни на минуту не забывали, что ему предначертаны великие дела.

Когда он помогал матери на гречишном поле, то и дело спотыкаясь о комья земли, она твердила ему:

– При дворе ты будешь вкушать тончайшие яства и никогда не замараешь рук.

Когда гонялся по просяному полю за бабочками и стрекозами, она повторяла:

– При дворе ты будешь носить драгоценные украшения, превосходящие этих бабочек яркостью и красотой.

Когда помогал отцу торговать на базаре тибетской шерстью, Жигдель напоминал:

– При дворе ты будешь носить одежды еще чудеснее.

Конечно, Жигдель и Бхоти в жизни не бывали при дворе и не видали короля. Король жил в далеком городе Катманду, до которого от Кумбы было много дней пути. Но это не мешало им мечтать. Зимними вечерами, варя на очаге кашу из цампа, Бхоти Афе представляла себе ослепительные украшения на шее сына. Отправляясь по своим торговым делам и погоняя по тропе своих яков, Жигдель воображал сына хозяином стада из сотен голов: слуги нахлестывают косматую скотину, а та оглашает горы звоном серебряных и золотых колокольчиков.

Зная, какая судьба предначертана Кире, Жигдель и Бхоти из сил выбивались, чтобы лучше подготовить сына к великим делам. Живя в маленькой деревеньке, трудно готовить мальчика к придворной жизни, но родители не сдавались. Когда Кира подрос, они упросили деревенского ламу научить его письму, ибо придворный советник наверняка должен быть грамотен. Лучший деревенский певец стал учить его пению, ибо пение и танец играют в придворной жизни не последнюю роль.

Учение все чаще мешало Кире как следует трудиться по хозяйству и помогать отцу. Когда надо было помогать Бхоти убирать ячмень, Кира был занят штудированием учения Будды. Когда надо было навьючивать яков, Кира размышлял, как он будет давать королю советы по части налогообложения. Зато когда деревенские девушки стирали у колодца белье, Кира оказывался тут как тут: он красочно расписывал им свою будущую придворную жизнь.

Кира вырос красивым юношей. Всем он удался: и темными умными глазами, и блестящими черными волосами, и отличными зубами. Ладони у него были нежные - ведь он редко работал по хозяйству. Он уже не водил с отцом яков по горам: многодневные пешие переходы были для него утомительны, к тому же он полагал, что человеку, которого ждет такой взлет, негоже спать у костра, завернувшись в одеяло, и торговаться, сбивая цену на хворост.

Иногда Кира гадал, как король отыщет его в такой крохотной, затерянной деревушке. Все чаще ему приходило на ум, что следовало бы самому отправиться в Катманду и предстать при дворе. Но потом он смотрел на свою одежду - лучшее, во что могли его вырядить родители, - и печально вздыхал. Мыслимое ли дело - явиться к королю в одежде крестьянина, пускай и не бедного? Вот он и не покидал деревню, а только мечтал занять в жизни видное место, не зная, как этого добиться. Часто он прогуливался по тропинкам вокруг своей деревни, взирал на снежные вершины гор, окружающих долину, и вожделел новой жизни.

Однажды на тропе, которая увела его далеко от деревни, он повстречал праведника бонпо. Бонпо сидел на камне и грелся на солнышке.

– Намаете, - приветствовал старик молодого человека, улыбаясь ему.

– Куда ты идешь? - спросил Кира старика повелительным тоном. С годами у него появилась привычка говорить с людьми так, словно он уже добился могущества. Чуба старика была изорвана и пропылена после дальнего пути. Представить его важной персоной было трудновато.