Почерк диверсанта - [119]

– Начну с самого начала, – глядя Татаеву в глаза, сказал Чернышов. – Все началось в конце февраля, когда в руки Набиева попал баллон с химическим оружием. Боевики из вооруженного отряда, финансируемого Набиевым, а проще говоря, банды, воспользовавшись этим химическим оружием, превратили жителей Пятигорска в заложников и потребовали полмиллиарда долларов в качестве выкупа. Силы безопасности уничтожили террористов. Набиев избежал ответственности за это преступление, но не отказался от своих планов. Полагаю, вам известны его планы – пост президента Чечни.

– Разве это преступление, когда человек хочет стать президентом? – спросил Татаев. – Такое право записано в конституции. Вон сколько кандидатов предлагают себя на пост президента России!

– Верно. Только эти люди, в отличие от Набиева, не используют для своих целей вооруженные отряды бандитов и химическое оружие. Зачем Набиев летал в Дагестан, если не на встречу с чеченскими полевыми командирами? – Чернышов даже повысил голос. – Спросите у своих людей в Чечне, каким образом Набиеву удалось заручиться поддержкой полевых командиров. Что он предложил им взамен? Но я уже сейчас могу ответить на этот вопрос – химические бомбы. Вы думаете, Набиеву удастся урегулировать обстановку в Чечне, раздавая боевикам химические бомбы? Да полевые командиры уже давно перегрызлись за власть! Когда в их руках окажется химическое оружие, они используют и его в своей межклановой борьбе. Вас вместе с Набиевым проклянут все чеченцы, когда первая же химическая бомба взорвется на территории Чечни.

Где бы ни жил чеченец, чем бы ни занимался, но его связи с родиной всегда остаются прочными. Без поддержки своего рода – чеченец ничто. И ни деньги, ни власть не позволят ему вернуть утраченный почет и уважение. Каждому чеченскому мальчишке с детства внушаются такие чувства. На них и напирал Чернышов, разговаривая с Татаевым.

– А вы знаете, Джунгер, какое будущее ожидает ваш народ, если Набиев станет президентом Чечни? – спросил у Татаева Чернышов.

– Ильдар Набиев заботится об интересах чеченцев, – ответил Татаев, но в его голосе уже не было той уверенности, как в начале разговора.

– Заботится? – переспросил Чернышов. – А вы знаете, что Набиев связан с исламскими террористами? Знаете, что с его помощью они хотят сделать из Чечни ортодоксальное исламское государство? Знаете, с чего Набиев решил начать? – Чернышов даже привстал со своего места. – С взрыва химической бомбы на территории Москвы. Вы понимаете, что это значит? Или, может быть, заботливый Ильдар Набиев назвал вам место, где не стоит появляться в определенное время? Может быть, он позаботился и о других чеченцах и назвал им день, когда лучше не появляться в Москве? Нет? Он, наверное, забыл это сделать или просто не успел. Ведь Ильдар Набиев очень занятой человек, у него так много забот. Одна только подготовка взрыва химической бомбы отнимает так много времени и сил!

Татаев даже отклонился, когда Чернышов, привстав со своего стула, приблизил к нему свое лицо.

– Вы говорите чушь, – попробовал возразить Татаев. – Мы не устраивали террористических актов в Москве, даже когда во время войны российские самолеты бомбили в Чечне наши дома. Ни один чеченец тогда не пошел на это, не сделает этого и сейчас. Тем более когда речь идет о химической бомбе.

– Я вижу, вы действительно не все знаете, Джунгер. – Чернышов опять сел на стул. – Набиев нанял двух наемных убийц, чтобы они из тайника в горах Северного Кавказа доставили в Москву баллон с отравляющим газом. Когда они это сделали, Набиев поручил им проведение террористического акта. Они отказались. Думаете, это остановило Набиева? Жажда власти давно уже затмила разум. Труп одного из потенциальных исполнителей мы нашли в гараже, где хранился баллон с отравляющим газом. Его убили по приказу Набиева. Убили за то, что он отказался взорвать в Москве химическую бомбу. Вы говорите, ни один чеченец не возьмется за осуществление такого взрыва. Но Набиеву и не нужны чеченцы. Он вызвал двух ближневосточных террористов. Они уже в Москве. Теоретически уже завтра может прогреметь роковой взрыв. Сегодня Набиева еще можно остановить. Завтра может быть поздно.

– Я не верю вам, – ответил Татаев. – Я сам задам Набиеву вопрос о его планах. Уверен, он мне все объяснит.

– Тогда, может быть, вы спросите его, почему он скрывается в последнее время, хотя у нас нет ни одного доказательства, чтобы привлечь его к суду. Какой смысл Набиеву скрываться, если он не готовит террористический акт?

– Оставьте меня. Я все равно не знаю, где сейчас Набиев, – не глядя на Чернышова, попросил Татаев. – Мне надо побыть одному.

– Вы хотите подумать? – Чернышов встал из-за стола. – Подумайте, Джунгер. Думать никогда не поздно. Вернее, не поздно, пока остается возможность что-то исправить. Сегодня такая возможность у вас еще есть. Завтра ее уже может не быть.

Павел Чернышов вышел из ресторана, оставив Татаева одного. Тот, не шелохнувшись, сидел за столом. В центре стола стояло блюдо с шашлыками, к которым Татаев даже не притронулся.

Выйдя из ресторана, полковник Чернышов сел в служебную машину и, поднеся к губам микрофон рации, сказал: