Почему я? - [21]

Дверь снова открылась. Вошли Ральф Уинслоу, с освежающим напитком для Тини, и худощавый, угловатый, с костлявым плечами мужчина, бросающий быстрые взгляды. Его окружала не поддающаяся объяснению аура человека, который совсем недавно вышел из тюрьмы.

— Джон Дортмундер, — представил Уинслоу, — Тини Балчер, это Джим О’Хара.

— Как поживаешь.

— Терпимо.

Уинслоу и О’Хара присели.

— Ирландец, хм?

— Верно, — ответил О’Хара.

— Как и тот рыжеволосый коротышка коп, которого я собираюсь сегодня ночью покалечить.

О’Хара настороженно посмотрел на Тини:

— Копа? Ты хочешь покалечить копа?

— Он был грубым, — ответил Тини.

Дортмундер видел, что внимание О’Хары полностью сконцентрировалось на Тини Балчере.

Дверь снова распахнулась и все посмотрели на вошедшего. Вместо Стэна Марча вошла его мама, смелая женщина невысокого роста. Она водила такси и сейчас на ней была рабочая одежда: брюки в клетку, кожаная куртка и клетчатая кепка. Женщина выглядела раздраженной и возбужденной.

— Всем привет. Привет, Джон. Стэн сказал мне, чтобы я приехала сюда и предупредила вас, что встреча не состоится.

— По-хамски с его стороны, — заявил Тини.

— Что произошло? — спросил Дортмундер.

— Его арестовали, — ответила мама. — Они забрали моего Стэна просто так.

— Полиция, — проворчал Тини, — злоупотребляет правом.

— Стэн сказал, — продолжила мама, — что он всем позвонит снова и назначит еще одну встречу. Мне нужно идти, мое такси припарковано вторым рядом, а копы повсюду.

— А подробнее, — попросил Ральф Уинслоу.

Тем не менее, она не ответила и поспешно ушла.

— Отвратительное возвращение домой, — пожаловался Джим О’Хара. — Спустя три года я возвращаюсь с северной части штата домой, а тут по копу на каждый кусок тротуара.

— Это из-за рубина, — объяснил Тини.

— Византийский Огонь, — добавил Уинслоу. — Тот, кто его стащил, может смело выходить на заслуженный отдых.

— Он уже отдыхает, — пояснил Тини.

— Какой отдых? Как он сможет конвертировать его в наличные? Никто этим не захочет заниматься, — высказался О’Хара.

Уинслоу кивнул:

— Да, ты прав, об это я как-то и не подумал.

— А между тем, — сказал Тини, — он создает проблемы другим, заставляет меня тратить драгоценное время на обучение копов хорошим манерам. Хотите знать, чтобы я сделал с тем парнем, окажись он здесь?

Дортмундер осушил свой стакан и поднялся на ноги:

— Увидимся.

— Я просуну его через кольцо, — продолжал Тини и уже для Уинслоуа и О’Хары: — Ребята, не уходите, не люблю пить в одиночку.

Ребята с тоской посмотрели вслед уходящему Дортмундеру.

17

Для главного инспектора Ф. К. Мэлоуни этот день длился бесконечно долго — было почти одиннадцать вечера, когда он спустился в гараж под штаб-квартирой и забрался в седан Мерседес-Бенц, припаркованный в специальном месте, обозначенном желтыми буквами на асфальте ИНСП МЭЛОУНИ. Долгий день, но интересный. Он дал эксклюзивное интервью и провел общую пресс-конференцию (где собралось большое количество людей). Он проявил себя перед множеством федеральных и государственных чиновников. И отдал приказы, которые вызовут у тысячи людей беспокойство и агрессию, возможно даже, что одна-две его инструкций окажутся ему «на руку». В общем, хороший день.

Мэлоуни выехал из своего парковочного места, поднялся по пандусу наверх и через Бруклинский мост выехал за территорию Манхэттена. Скоростная автомагистраль Бруклин-Квинс привела его на северо-восток Лонг-Айленда, переполненного в настоящее время отдыхающими среднего класса, которые возвращались из города с ужинов-мероприятий. Направляясь на восток через Куинс, он как обычно слушал полицейскую радиостанцию, где передавали результаты его распоряжений. Одно из которых — увеличение случаев нападения на полицейских. Некоторые самые сердитые задержанные применяли насилие, выражая тем самым свой протест против ареста, как им казалось безосновательного. Но есть в этом и положительная сторона: в результате данного происшествия полицейский может получить фингал под глаз, но преступник получит сотрясение и двадцать месяцев в Аттике. Довольно-таки неплохой вариант, с точки зрения полиции.

Как только он въехал в округ Нассау, сигнал радио исчез и Мэлоуни включил обычный радиоприемник, который был постоянно настроен на станцию «легкая музыка» — «Дым попадает в твои глаза», играл миллион скрипок. Мантовани (руководитель оркестра, популярного в то время) живет.

Публичное выступление было необходимо, чтобы проинформировать прессу или, по крайней мере, ввести в заблуждение относительно розысков Византийского Огня. Он — дрессировщик, сотрудники масс-медий — дельфины, а небольшие события — аресты, пресс-конференции, демонстрации тайных складов оружия — рыбки, ради которых дельфины выступают перед публикой. Если завтра полицейский блицкриг не даст результата в виде рубина, Мэлоуни придется подкинуть газетчикам больше рыбы. Утром он отчитается по количеству новых раскрытых преступлений и арестованных преступников, не относящихся к делу о краже, но уже после обеда этого будет недостаточно. Самое простое решение — а в них Мэлоуни не видел ничего зазорного — это объявить о списке из восьми или девяти известных преступников в городе, которые еще не попали в руки полиции, и пояснить, что власти очень заинтересованы в их допросе. Смысл в том, что масштабы расследования сузятся до определенного числа человек — а это прогресс для общества — но на пресс-релизе он естественно не скажет этого. Просто. Простые решения для простых людей.