Почему я перестал верить в бога - [3]

Прежде всего меня поразило то, что некоторые из великих ученых верили в бога. Отцу Алексею нетрудно было доказать мне, ссылаясь на книги, что Паскаль был истым католиком; великий Ньютон, произнося слово «бог», снимал шляпу, писал проповеди на библейские темы.

Для нас же, школьников, любой великий ученый был авторитетом во всех областях. Об ошибках ученых мы знаем мало. В сокровищнице науки хранятся ведь не ошибки, а достижения того или иного ученого. Человек велик своими взлетами, а не падениями! И мы порой думаем, что если ученый делает великие открытия, например, в физике или химии, то и во всех других областях знаний он всеведущ.

Только значительно позже я понял, что религии противоположна не какая-то отдельная наука, а все науки, вместе взятые, в их совокупности. Поскольку религия — это прежде всего определенное мировоззрение, то прямую и полную противоположность ей нужно искать также в области мировоззрения, в области философии. Религия — наиболее ложное, фантастическое, превратное восприятие человеком окружающей действительности.

Прямой противоположностью ей является правильное учение, правильное мировоззрение — диалектический материализм.

И если тот или иной ученый двигает науку вперед и продолжает верить в бога, то о нем можно сказать: как ученый — он гигант, гений; но как мыслитель, философ — карлик. Ведь он только потому и является ученым, что в своей науке, на деле не признает никаких сверхъестественных сил: богов, чертей, духов, чудес. Так, для верующего медика бог может быть везде — в астрономии, химии и так далее, — только не в медицине. Набожный астроном изгоняет бога из вселенной, психолог — из человека, экономист — из общественной жизни.

Такие ученые, по образному выражению Владимира Ильича Ленина, движутся к марксизму задом. Глаза их обращены к богу, а своей научной работой они, по сути, отходят подальше от бога, лишний раз доказывая, что бога нет.

Все это я понял гораздо позже. Но в то время поп своими «аргументами» побудил меня усомниться в правильности материализма. Мне же казалось, что я сам, самостоятельно, стал сомневаться. А появившиеся сомнения (тогда я этого не понимал) вели меня прямо к религии.

Религиозная вера незаметно вползает в человека. Он попадает под ее влияние, обычно не замечая этого процесса. Он осознает это лишь тогда, когда окончательно оказывается в плену религиозного дурмана: начинает верить в богов, в загробный мир, в «страшный суд» и т. п. Сектанты, например, в таком «внезапном» появлении у человека религиозной веры видят проявление сверхъестественной силы — «чудо посещения богом человека».

— А чем же, как не чудом, — говорил мне баптист В., студент Одесского автодорожного техникума — можно объяснить то, что из неверующего я вдруг стал верующим…

Такие люди не хотят, а иногда не могут видеть в перемене своих взглядов и убеждений, выражаясь библейским языком, «дело рук человеческих».

Тяжелые материальные условия не позволили мне продолжать учебу после восьмого класса. А мне очень хотелось учиться! Подобно большинству юношей моего возраста, стоящих у порога самостоятельной жизни, я много думал о цели своего существования. Мне страстно хотелось, чтобы каждое движение в моей жизни имело смысл, мне хотелось по-настоящему жить, а не «небо коптить»…

— Похвально, — говорил мне отец Алексей, — что ты ищешь смысл жизни. Только разные люди видят его в разном. Надо знать, чему посвятить жизнь, а для этого прежде всего требуется знать истину. Тебе необходимо, следовательно, решить в конце концов основной вопрос: кто прав, — религия ли, утверждающая существование бога, или материализм, отвергающий его…

И осторожно подсказал мне путь решения вопроса:

— Для того чтобы познать истину, надо подходить к ней не с одной, а с разных сторон. Во время споров, судебных разбирательств древние римляне для выяснения истины всегда требовали Audiatur et altera pars — «выслушать и другую половину». А ты ведь о боге, о религии знаешь только с одной стороны: знаешь, что говорят тебе об этом безбожники. Поступай в духовную семинарию. Там ты послушаешь защитников бога, а рассуждения об этом предмете материалистов тебе всегда доступны. Взвесишь и выберешь…

«Духовная семинария? Ого! А впрочем, чему там учат? Интересно…» Я ведь действительно хочу учиться.

И осенью 1945 года, семнадцати лет от роду, тайком от друзей и знакомых, я поступил в Одесскую духовную семинарию. Помогли мне при этом не соответствующие действительности справки священника о моей «глубокой» религиозности.

Я не думаю взваливать всю вину за мои решения на церковника. Я сам виноват в случившемся. С первых же дней сближения с попом мне надо было бить в набат, кричать «караул!», поделиться своими сомнениями с учителями, комсомолом… Но, к сожалению, у некоторой части нашей молодежи (так было и у меня) при неудачных для нее столкновениях с религией наблюдается некоторый ложный стыд. Юноша или девушка иногда боятся рассказать о своих сомнениях, чтобы не выдать колебаний, стыдятся своего неумения противостоять религиозному влиянию. А чего стыдиться? Нельзя забывать, что религия имеет вековые традиции и опыт. Она располагает арсеналом средств воздействия на сознание и чувства людей. Особенно опасно влияние церкви тогда, когда юноша или девушка в поисках истины охвачены сомнениями.