Почему я ненавижу фанфики - [58]

— Минут двадцать. Доброе утро, — мурлыкнул Новиков. — Поверить не могу. Ты такой милый, когда спишь…

— Я не милый. Вообще никогда. Понял? Я суров… как Эверест, — я потер затёкшее запястье и приподнял голову, рефлекторно ища взглядом настенные часы. — Сколько времени?

— Часов десять. Не вертись, Завражин пары отменил, а на физ-ру можно не идти. Ты в курсе, что у тебя глаза бесцветные?

— Чего? — информации оказалось слишком много, и обрабатывать её спросонья я не успевал физически.

— Бесцветные. Обычно серые глаза… с оттенками. А у тебя они монохромно-серые. Хотя зануде в самый раз.

Он дернул прядь моей челки и насмешливо улыбнулся, чем активировал самое ворчливое существо на планете Земля и на всех орбитально-прилегающих небесных телах.

— Специально обесцвечивал, — взъершился я, обходным путем покидая разложенный диван. — Зато от твоих цветовых переходов с ума сойти недолго, индеец недоделанный.

Как только я завершил утренние дела, слегка задобренный тем фактом, что Новиков приобрел мне зубную щетку, мы вернулись к провокациям:

— Кстати, я поступил как настоящий рыцарь и выручил твоего нового друга из беды. За это полагается награда? — вытирая свежевыбритую рожу полотенцем, спросил Даня.

— Оплата, конечно же, натурой? — я скептически поднял бровь.

— Мог бы и тортиком расплатиться, но я и натурой возьму.

— То есть тебе что тортик, что я — всё одно?

— Нет, я не интересуюсь выпечкой в таком плане. Хотя, наверное, ощущение ничего так. Ну, присунуть в крем между коржей…

— Нет слов, — я откопал на полке тонкую деревянную расческу, начал вычесывать патлы, но с непривычки к материалу запутался в собственных волосах. — Бля.

— Утреннее рукожопие? — усмехнулся Данька. — Стой смирно.

Пока он распутывал колтун, я прислонился к косяку и наклонил голову вперед. Момент, когда расческа была извлечена, упустил, и всё потому, что Новиков нагло воспользовался моментом доверия — сунул руку под футболку, погладил меня, как собаку, по спине.

— Так где моя награда?

— Попробуй возьми, — сказал я, выпрямляясь. Вышло как-то агрессивно, с вызовом, отчего у меня самого по загривку побежала дрожь. Хотел было мягко скатиться с темы, но не успел.

Даня перестал улыбаться, вернул расческу на полку. Неожиданно наклонился и одним непринужденным движением забросил меня себе на плечо.

— Да… Даня! Пусти!

— Цыц. Я абориген. И не ори, Риту разбудишь, а она и так на нас злится.

Дотащив меня до дивана и сгрузив без всяких нежностей, Даня перехватил руки у запястий. Сжал не больно, но крепко. Самое главное — демонстративно.

— И как это называется? — пробормотал я, по глупости не воспринимая его всерьез.

— Изнасилование.

— Хочешь вызвать Стокгольмский синдром?

— А тебе такие игры по душе? — он приподнял брови и усилием вклинился между моих ног. Говорил-то весело, но глаза мерцали нехорошим таким, диковатым блеском.

Я насторожился — бабская позиция снова дала по нервам. Кроме того, мы крепко соприкоснулись бедрами. Кожу словно обдало кипятком, в животе ухнуло.

Тут обнаружилось странное — мне и вправду… слегка доставляло подчинение. Роль прижилась, что ли?

— Без понятия, — я сжал его ногами, пытаясь разобраться в своих реакциях. Решил чуть посопротивляться — чисто для приличия.

Даня без особой запарки подавил все попытки вырваться. Мышцы на руках красиво перекатились под кожей, ровное дыхание сбилось. Выглядел он крайне небезопасно.

И мне… это нравилось.

— Очень размыто, знаешь ли…

Я посмотрел ему в глаза — прямо и открыто.

— Ты сильнее, в курсе?

— Будь добр, пошли на хуй прямо сейчас. Я пойду ставить чайник и забудем. Костя?

— Что?

— Ещё чуть-чуть и остановиться я уже не смогу.

Я знал.

Ощущал кожей. А задницей ещё и в самом буквальном смысле. У Дани и так были проблемы с самоконтролем, и вчера ему пришлось подавить все свои не радужные эмоции. Сегодня это грозило чем угодно, так что такие вот не самые веселые игры — ещё цветочки.

Но проблема не в том, что Даня балансировал на грани.

Проблема во мне.

Это было особенное чувство. Эгоистичное и темное, абсолютно незнакомое. Чувство наслаждения тем, что Новикову по-тихому кроет башню из-за этой близости. Или как раз из-за её отсутствия?

Хотелось распробовать, хотелось до чертиков, но Даня и его спокойствие были важнее.

Только поэтому я смягчился.

— Прости… что спровоцировал.

Он что-то прорычал сквозь зубы, но я не разобрал ни слова.

— Что?

Даня наклонился и очень больно прикусил кожу в изгибе шеи, но, наконец, отпустил. Мы оба были слегка неадекватные и с шерстью дыбом, так что ради безопасности рассосались по разным комнатам, притом, не сговариваясь.

Я проверил сообщения в вк, накатал маме извинительную поэму, бездумно полистал какую-то группу с забавными картинками.

Сердце-сердечко никак не успокаивалось и продолжало колотиться, как сумасшедшее — до мозга медленно доходило, что Новиков не игрался.

И я тоже. Пусть на какой-то недолгий миг, я хотел. Хотел, чтобы его сорвало. Хотел узнать, каково это, когда тебя ломают… целиком и полностью.

Какой же придурок, а…

Переждав приступ легкого страха, я притащился на кухню. Даня курил, лениво наблюдая за суетой во дворе.