Почему я ненавижу фанфики - [44]

— Я у тебя в долгу? — тихо спросил, глядя куда-то сквозь молекулы воздуха в потусторонний мир.

— Нет. Я тоже виноват в сложившейся ситуации, так что никакого долга. Лишь об одном попрошу — расскажи своему дружку правду. Иначе это придется сделать мне.

— Зачем тебе это?

— Разрушать пары не в моих интересах, да и не хочется быть крайним и наживать себе нового врага, поверь, их и так предостаточно. Со своей стороны пообещаю, что больше Володар тебя не тронет. И все виноватые получат по заслугам.

Приблизительно за полчаса Никита умудрился почти полностью изменить моё мнение о себе. Говорят — не суди по обложке…

— Мы не пара.

— Ага, а я не племянник ректора, — Никита закинул ногу на ногу и откуда-то выковыряв пачку сигарет, одним взглядом спросил, не против ли я. Пришлось заставить своё тело печально отмахнуться.

По комнате поплыл горьковатый запах. Никита курил как-то странно — затягивался долго, а потом выпускал дым с таким страдающим выражением лица, будто процесс причиняет ему физическую боль.

— Не нужно крутиться передо мной и делать вид, что ты нормальный. Друзья не обещают убить за то, что друг перекантовал ночь у незнакомца. Он твой хахаль, это поймет даже полный идиот.

— Даже если так, это только наше с ним дело.

— Защищаться тоже не надо, сам не без голубого грешка, — Никита неприятно усмехнулся. — Успокойся. Ты голодный?

— С чего забота? — снова попытавшись покинуть койку, я свесил ноги с края. Джинсы остались на мне, уже плюс. Кое-где темнели капли засохшей крови.

— О, дай угадаю, — Никита снова тяжело затянулся и, запрокинув голову, с усилием выдавил из себя дым. Любопытство по поводу этой привычки потихоньку начинало подтачивать меня, да и хотелось отвлечься хоть на что-то, лишь бы не думать о том, что сказать Дане и как перед ним объясниться. — Ты решил, что я негодяй.

— Ты создаешь не самое приятное впечатление.

— Так вот, я не негодяй. Сука немного, но не негодяй.

— За что тебя так ненавидит Соломонов?

— А… я всего лишь помогал одному человеку. Но помощь одному предполагала подставу другого. Мне заплатили, так что я выбрал сторону «клиента», вот и всё. Дипломы, это так, в дополнение.

— Племянник ректора… почему ты зарабатываешь таким способом?

— Всё просто. Мне это нравится. Как твоя голова? Отходняк от этой штуки обычно дикий, но ты, я смотрю, более-менее огурцом.

— Тела не чувствую, — признался я. — Домой нельзя…

— Я потому в больницу и не потащил. Порез несерьезный, шрам останется, но зашивать не обязательно, а вот наркота в крови — это проблема. Оставайся сколько нужно. В универ тебе сейчас тем более нельзя.

Непослушными пальцами я отцепил от себя пластыри. Под марлей, чуть ниже ключицы обнаружилась широкая болезненная рана со вспухшими синеватыми краями. Чуть подсохшая, но ещё кровящая. По форме она напоминала перевернутую букву «Р» с маленьким хвостиком в соединении дуги и линии. Судя по всему, это должна была быть «Я», но ублюдок не успел вырезать язычок.

Боль усилилась. Я редко получал такие повреждения и плохо переносил кровь, поэтому поторопился снова прикрыть «клеймо» марлей.

Никита всполошился и, зажав зубами сигарету, притащил новый кусок с шариком ваты внутри. Убрал мои дрожащие неловкие клешни, приложил к ранке.

— Прижми посильнее. Шрамирование, блядь…

— Что он хотел…

— Что-то вроде «Я пидарас», предполагаю. Ребята вроде них не очень-то творческие люди.

— Что же мне делать?

— Для начала поесть. И не драматизируй, разберемся. Со мной и не такое бывало.

Это самое «и не такое бывало» прозвучало даже не двусмысленно, а трёхсмысленно. В отличие от всего, что Никита говорил до, затаенно-злобно.

И тут зазвонил телефон.

========== 16 - Опасные недомолвки ==========

На экране высветилась фотография Новикова.

Никита понимающе притих и вернулся к стулу, жестом показав, чтобы я не обращал на него внимания.

Кое-как заставив себя шевелиться, я приложил смартфон к уху. Навалилась тяжелая, давящая тишина. Волнение и отчаяние врезалось в грудь огромным ледяным шурупом — сдавливало невыносимо.

— Дань?

Молчание.

— Пожалуйста, не думай ничего такого, ладно? Я…

— Ты дома?

То, каким тоном был задан один-единственный вопрос, натолкнуло на мысль, что разговор лучше отложить на пару дней — когда утихнет злость, но я не мог. Не смог бы, даже если бы от этой паузы зависела моя жизнь.

— Еще нет.

— Интересно знать, почему?

— Не могу… подожди немного, хорошо? Этому есть объяснение.

— Ты с ним?

— Никита вытащил меня из небольшой передряги, — очень осторожно подбирая слова, сказал я.

— И ты в благодарность, что ли, заглянул к нему на огонёк?

— Да нет же… ты ведь не думаешь, что я…

— А что, в сущности, я о тебе знаю, Костя?

Я выдрал бы сердце из груди, только бы услышать привычное «Блэкджек» и почувствовать в словах хоть что-то, кроме ломкого льда и сдерживаемой злости. Остро вспомнился Даня-оружие, и я невольно ужаснулся тому, что сейчас его холодная сила была направлена прицельно на меня. Не будь вне доступа — мог бы получить по шее сверх того, что уже испытал, и Новиков не стал бы разбираться в моих проблемах. Не сейчас. Он слишком сильно бесился.

И не верил. Не доверял.