Почему существует наш мир? Экзистенциальный детектив - [7]

Странно, что вроде бы вечный и всеобщий вопрос «Почему существует Нечто, а не Ничто?» никто не задавал до недавних пор. Может быть, именно слово «ничто» делает этот вопрос современным? Древние народы сочинили свои мифы о сотворении мира, но они никогда не начинаются с «Ничто»: всегда предполагается существование каких-то первобытных существ или вещей, из которых все произошло. В норвежском мифе, восходящем примерно к 1200 г. н. э., мир родился, когда изначальное царство огня растопило царство льда и появившиеся капли воды ожили, приняв форму мудрого великана Имира и коровы Аудумлы – от них и пошло все сущее, по убеждению викингов. Миф о творении мира африканского племени банту обходится меньшим числом источников: вся Вселенная – солнце, звезды, земля, море, животные, рыбы и люди – все было изрыгнуто существом по имени Бумба, которого вдруг затошнило. Очень редко, но все же встречаются народы, у которых нет своего мифа о сотворении мира. Один из таких народов – племя пираха из Амазонии. Когда антрополог спросил пираха, что было до появления этого мира, то все они ответили: «Этот мир был всегда»¹⁴.

Теория о происхождении Вселенной называется «космогония»: от греческих слов «космос» («Вселенная») и «гонос» («производить»). Древние греки первыми создали рациональную космогонию, в противовес поэтическим мифам о рождении мира. Тем не менее греки так и не задались вопросом, почему существует Нечто, а не Ничто. Их космогонии всегда отталкивались от какой-то материальной первоосновы, обычно весьма беспорядочной. Греки считали, что мир появился, когда первоначальный беспорядок был упорядочен: когда Хаос превратился в Космос. (Интересно, что слова «космос» и «косметический» однокоренные и происходят от греческого слова, означающего «украшение» или «порядок».) Что касается природы первобытного Хаоса, греческие философы расходились во мнениях. Фалес Милетский считал, что первоисточник всего – вода, что-то вроде протоокеана. Гераклит склонялся к огню. У Анаксимандра основой мира было нечто абстрактное, неопределенная субстанция под названием «апейрон» (греч. «бесконечное», «беспредельное»). Платон и Аристотель говорили о бесформенной основе, которую можно считать донаучным понятием пространства.

Греки не слишком задумывались о том, откуда взялась праматерия, и просто считали ее вечной. В любом случае праматерия никак не могла быть «ничем» – подобная идея была немыслима для греков. Авраамическая традиция тоже не признает понятия «Ничто». Книга Бытие учит, что Бог сотворил мир не из ничто, а из хаоса земли и воды – «без формы и пуста» («tohu bohu» в оригинале на древнееврейском). Однако в эпоху раннего христианства стала укореняться другая точка зрения: мысль о том, что Бог нуждался в чем-то уже существующем, чтобы сотворить мир, стала восприниматься как ограничение Его предположительно неограниченной власти. Поэтому во II или III веке н. э. отцы Церкви выдвинули совершенно новую космогонию, провозгласив, что мир был сотворен исключительно словом Божьим, безо всякой первоосновы. Догмат сотворения мира ex nihilo («из ничего») позднее стал частью теологии ислама и приводится в каламе[6] в качестве аргумента существования Бога, а также проник в средневековую иудейскую философию. В своем истолковании первого абзаца книги Бытие иудаистский философ Маймонид утверждает, что Бог сотворил мир из ничего.

Утверждение, что Бог сотворил мир из ничего, не возвышает ничто до сущности, равной божеству, а просто означает, что Бог не сотворил мир из чего-то уже существовавшего, – на этом, среди других христианских теологов, настаивал святой Фома Аквинский. Тем не менее догмат о «творении из ничего» как бы превратил понятие «ничто» в реальную онтологическую возможность и сделал концептуально возможным вопрос «Почему существует Нечто, а не Ничто?».

И через несколько столетий этот вопрос был наконец задан – и задал его коварный щеголь немецкого двора, а также один из величайших умов всех времен Готфрид Вильгельм Лейбниц. Случилось это в 1714 году, когда шестидесятивосьмилетний Лейбниц приближался к завершению длинного и невероятно продуктивного жизненного пути. Одновременно с Ньютоном и независимо от него Лейбниц изобрел математический анализ; единолично произвел революцию в логике; создал невероятную метафизику, основанную на бесконечности сущностей под названием «монады», которые подобны душе, и на аксиоме (позднее жестоко высмеянной Вольтером в «Кандиде»), что это «лучший из возможных миров». Несмотря на славу философа и ученого, Лейбниц был оставлен в Ганновере, когда его светлейший работодатель, курфюст Георг Людвиг, поехал в Британию, чтобы короноваться как король Георг I. Здоровье Лейбница ухудшалось, и два года спустя он скончался. Именно в таких удручающих условиях Лейбниц написал свои последние философские сочинения, в том числе «Начала природы и благодати, основанные на разуме», где выдвинул так называемый «принцип достаточного основания». Согласно этому принципу, существует объяснение для каждого события и ответ на каждый вопрос.

«Раз такое начало допущено, – писал Лейбниц, – то первый вопрос, который мы имеем право задать, будет следующий: почему существует Нечто, а не Ничто?»