Почему собаки гораздо умнее, чем вы думаете - [12]

Но что радикальное должно было произойти, чтобы люди перестали воспринимать волков исключительно как угрозу?

Ответ на этот вопрос я нашел совершенно случайно.

Глава 3. В родительском гараже

Гараж — лучшее место для совершения научных открытий

Моя карьера началась в родительском гараже, точно как у многих рок-групп из Сиэтла. Дело было в городе Атланта, штат Джорджия. Стояла поздняя осень, и у нас вдруг резко похолодало. В гараже было всего три стены. Ветер насквозь продувал мои тренировочные штаны, настойчиво напоминая, что неплохо бы повесить в проеме дверь. У нас был самый обычный гараж, с цементным полом, густо покрытым масляными пятнами. В гараже лежали кучи всякого хлама. Вдоль стен высились банки с краской, игрушки и туристическое снаряжение. Отец подвесил под потолком старое каноэ «Мэд-Ривер» — я всерьез опасался, что лодка может рухнуть в любой момент.

Рядом со мной сидел лучший друг Орео. Родители взяли Орео у соседей. Мой папа — завзятый болельщик футбольной команды «Иеллоу Джекетс» («Желтые пиджаки»)[8] из Технологического института штата Джорджия. Поэтому ему очень понравилось, что родители щенка-лабрадора, которого мне подарили, зовут Джи-Ти[9] и Джекет. Он надеялся, что щенку я дам имя Базз в честь фигурки-талисмана этой команды. Кстати, Базз носит желтый пиджак. Но поскольку мне было всего семь, я назвал нового друга Орео — в честь печенья «Орео», моего любимого лакомства.

Мы жили в пригороде, у нас был двор, огороженный забором. Правда, эта изгородь играла чисто символическую роль. Орео вполне мог открыть щеколду калитки, если мы забывали запереть ее на замок, кроме того, собака была способна перепрыгнуть через этот забор. Маме часто звонили, так как Орео то и дело заявлялся к соседям и без малейшего смущения плескался в бассейне вместе с их детьми. Иногда, подъезжая к дому, мы замечали соседа, спрятавшегося за газонокосилкой, а перед ним — нашего Орео, который неустанно приносил соседу теннисные мячи, напрашиваясь на игру[10].

Но Орео впутывался в подобные истории, только если меня не было рядом. Он предпочитал играть именно со мной, а не с кем-то другим. Мы бродили по лесу, купались в близлежащих озерах, навещали моих друзей и их собак. Орео был верным другом: когда я ездил на велосипеде в гости к приятелю и оставался там с ночевкой, пес ждал меня у порога, а наутро мы вместе возвращались домой.

Я был без ума от бейсбола, а Орео — от меня. Если счастливые браки заключаются на небесах, то наш союз, вероятно, был задуман в Куперстауне[11]. Я мог прихватить с собой сумку бейсбольных мячей, бросал каждый из них и ждал, пока Орео принесет их обратно, а потом мы начинали играть заново. Либо можно было найти во дворе какую-нибудь цель и бросать по ней мячиками, Орео приносил мне их обратно, независимо от того, попадал я или нет. В возрасте десяти лет я был уверен, что спортивной карьерой на позиции стартового питчера[12] в команде «Атланта Брейвз» буду обязан именно Орео. Он не давал мне остановиться. Если я прятал все мячи, то Орео притаскивал со двора другой мяч, клал его к моим ногам и нетерпеливо лаял, пока я не принимался за игру снова. Была, правда, одна сложность — любой мяч, побывавший у Орео в пасти, постепенно превращался в слюнявую губку. К десятому броску мяч становился примерно вдвое тяжелее и оставлял за собой влажный след, как маленькая комета. Вероятно, Орео так и не понял, почему никто не играл с ним в мяч с таким же энтузиазмом, как я.

Быть или не быть человеком

Десять лет пролетели незаметно. В колледже я некоторое время играл в бейсбольной команде, но мне это быстро разонравилось. Профессор из Университета Эмори открыл мне нечто, захватившее мое воображение куда сильнее, чем тяга победить в седьмой игре Мировой серии. Этот ученый, Майк Томаселло, пытался сформулировать, что же делает нас людьми. Я в свои 19 лет никогда особо не задумывался над таким фундаментальным вопросом и испытывал священный трепет при виде человека, которого занимали подобные материи.

Нет никакого сомнения, что наш вид одарен какой-то особой гениальностью. Наша сила не всегда используется для добрых дел. И тем не менее наши достижения впечатляют. Мы смогли освоить все уголки мира, обустроив себе комфортные условия для жизни даже среди ледников и безводных пустынь. Мы — наиболее успешный вид крупных млекопитающих на планете, если брать в расчет нашу численность и то влияние, которое мы оказываем на окружающую среду. Наши технологии позволяют сохранять или уничтожать жизнь. Мы умеем летать за пределами земной атмосферы и проникать в глубочайшие океанские желоба. Когда вы читаете эти строки, аппарат «Вояджер 1» летит на расстоянии более 18 млрд км от нашей планеты, посылая в NASA сигналы с границы Солнечной системы[13].

Так было не всегда. Еще несколько миллионов лет назад наши предки были неотличимы от других лесных обезьян. 50 тыс. лет назад люди боялись попасть в когти саблезубому тигру или гигантской гиене. 20 тыс. лет назад у нас еще не было никакой организованной власти и постоянных мест обитания. А сегодня многие уже не представляют, как можно выжить без Интернета и айпада.