Почему ненавидят Сталина? Враги России против Вождя - [90]

Вышинский: А вы что сделали?

Шестов: Я их так распределил: часть денег, около 30 тыс. рублей, оставил для Анжерской организации, для террористической группы, которая была там – группа Шумахера и Федотова – и для других целей. 40 тыс. рублей я передал Муралову для других организаций, лично ему подведомственных и подчиненных, и 30 тыс. он еще просил у меня для Кемерова. Муралов получил 70 тыс. рублей. Остальные деньги я отдал для Прокопьевской организации. Черепухину я дал около 15 тыс. рублей и около 30 тыс. рублей отдал Овсянникову».

Начальник хозяйственного отдела Управления рабочего снабжения Кузбасса, один из ближайших сторонников Троцкого Н. Муралов был арестован 17 апреля 1936 года. Он отрицал свою вину восемь месяцев. Но, когда другие подследственные стали давать подробную информацию, то 5 декабря сознался и он. Муралов говорил на процессе: «Хотя я и не считал директиву Троцкого о терроре и вредительстве правильной, все же мне казалось морально недопустимым изменить ему. Но, наконец, когда от него стали отходить остальные – одни честно, другие нечестно – я сказал себе… должен ли я оставаться таким святым? Для меня это было решающим, и я сказал: ладно, иду и показываю всю правду».

Но более важным психологически, считал Фейхтвангер, явилось то, что «они больше не верили в Троцкого, потому что внутренне они не могли уже защищать то, что они совершили, потому что их троцкистские убеждения были до такой степени опровергнуты фактами, что люди зрячие не могли больше в них верить… Люди, верящие в свое дело, зная, что они обречены на смерть, не изменяют ему в последний час».

В середине прошлого столетия, когда существование советского строя казалось непоколебимым, обыватель тоже не верил в то, что перед войной были люди, готовые пойти на террор, на диверсии – на свержение Советской власти. Государство, оставленное нам в наследство Сталиным, стояло на таком прочном фундаменте, что оно казалось способным противостоять любому агрессору. И уж тем более никто бы не поверил, если бы ему сказали, что в конце столетия Москву будут сотрясать адские взрывы, террористы начнут захватывать в заложники детей, а на окраинах страны станут шакалить преступные банды. Такого пророка сочли бы умалишенным.

Во время судебного разбирательства тема вредительства и намерения по физическому устранению руководителей Советского государства уже не стали сенсацией. Не являлось особенностью дела и то, что, как и на предыдущем процессе террористов 1936 года, подавляющее большинство обвиняемых составляли люди еврейской нации. Эта национальная особенность подсудимых давала либеральным историкам основание апеллировать весьма шатким доводом, что, мол, «в борьбе против Сталина евреи не могли искать сотрудничества с Гитлером».

Поэтому обратим внимание на следующие обстоятельства: выдворенный из СССР в 1929 году и отправивший на следующий год сына в Берлин, сам Троцкий долгое время оставался на Принцевых островах. И лишь после прихода к власти Гитлера, летом 1933 года он подался в Европу. Зачем? Что он там собирался делать? Какие тайные цели заставили биться быстрее клокочущее от ненависти к Сталину сердце Лейбы Бронштейна?

Очевидно, что его переезд так или иначе был связан с приходом к власти Гитлера. Да, позже, ужас Второй мировой войны заставил рассматривать главу Третьего рейха как исчадье ада, но в начале тридцатых годов он не воспринимался таковым. Наоборот, пришедший к власти под лозунгами национального возрождения, Гитлер рассматривался вполне респектабельным политиком даже в «демократическом» мире, но Троцкий сразу почувствовал изменение направления ветра и спешил наполнить им свои политические паруса. В середине 1934 года он писал своим сторонникам, что «его, Троцкого, установка о невозможности построения социализма в одной стране совершенно оправдалась, что неминуемо военное столкновение…»

Человек, горевший незатухающей злобой к Сталину, он строил свои замыслы, исходя из вновь открывшихся перспектив. Он рассчитывал на скорое устранение своего противника. В Гитлере Троцкий видел политика, способного стать союзником, и на это он стал ориентировать и своих приверженцев, призывая их, в случае войны, занять пораженческую позицию. Привыкший строить свои планы исключительно на опыте предшествующих исторических событий, Лейба Бронштейн даже гипотетически не мог представить, что в действительности означал приход к власти нацистов.

Он исходил лишь из опыта Первой мировой войны. Он считал, что события будут развиваться по тому же сценарию, и наивно предполагал, что сможет договориться с немцами, как и при заключении Брестского мира. Троцкий раскладывал старый пасьянс, и в нем проступала слепота недалекого доктринера. На вечернем заседании 23 января 1936 года Пятаков показал:

«Помню, в этой директиве Троцкий говорил, что без необходимой поддержки со стороны иностранных государств правительство блока не может ни прийти к власти, ни удержаться у власти. Поэтому речь идет о необходимости соответствующего предварительного соглашения с наиболее агрессивными иностранными государствами, такими, какими является Германия и Япония