Почему ненавидят Сталина? Враги России против Вождя - [69]

«Я не решился без специальных указаний Седова идти на это и сообщил условным письмом Седову в Париж, что есть возможность наладить связь с крупной немецкой организацией крайне правого направления (речь идет о гестапо), которая может помочь мне в приобретении паспорта и въезде в Советский Союз. Седов мне ответил, что он согласен на установление мной связи с этой организацией, предупредив меня о необходимости сохранения этой связи в строжайшей тайне».

С немцами были связаны переброшенные Троцким в СССР Гуревич и Быховский. Связи с гестапо и руководителем штурмовых отрядов в Берлине Францем Вайцем имели Констант и М. Лурье. Когда Лурье рассказал об этом Зиновьеву и спросил его об отношении к этому факту, то последний ответил: «Что же вас здесь смущает? Вы же историк, Моисей Ильич. Вы знаете дело Лассаля с Бисмарком, когда Лассаль хотел использовать Бисмарка в интересах революции»…

Непосредственным заданием для Ольберга была организация убийства Сталина. Сначала у эмиссара Троцкого все складывалось благополучно. Даже успешно. По прибытии в страну, в целях конспирации, Ольберг организовал террористическую группу из числа троцкистов, но не в Москве, а в Горьком. Убийство Сталина предполагалось совершить во время первомайского праздника 1936 года. Накануне теракта директор Горьковского педагогического института И.К. Федотов должен был командировать террористов в Москву под видом отличников учебы для участия в демонстрации на Красной площади.

Одновременно с Ольбергом Троцкий направил в Советский Союз и другого агента, Берман-Юрина, работавшего ранее в Германской Компартии и в Коминтерне. Его задача была не простой. В директиве, которую Троцкий дал этому эмиссару, особо подчеркивалось, что убийство Сталина «должно быть совершено не конспиративно, в тиши, а открыто, на одном из пленумов, или на конгрессе Коминтерна». Параллельно с Берман-Юриным в подготовке теракта принимал участие приехавший в СССР работник Коминтерна Фриц-Давид (И.-И.Д. Круглянский) Агенты готовили покушение на Сталина на VII конгрессе Коминтерна, но в конце мая 1936 года они были арестованы.

Троцкий не ограничивается переброской террористов с индивидуальными заданиями. Подобные директивы шли и легально действовавшим троцкистам. На допросе 4 июля 1936 года член троцкистского центра еврей Мрачковский рассказывал: «Эстерман передал мне конверт от Дрейцера, вскрыв конверт при Эстермане, я увидел письмо, написанное Троцким Дрейцеру. В этом письме Троцкий давал указание убить Сталина и Ворошилова». Итак, выдворенный из СССР и наблюдавший из-за границы за успехами сталинской Страны Советов, Лейба Бронштейн не успокоился. Он вовлекал в свой арсенал все новые и новые средства для борьбы с ненавистным противником. Сюда входило все: саботаж и вредительство, диверсии и террор, закулисный сговор с иноземцами и подготовка «плана поражения» в случае войны.

Что подстегивало Троцкого? Что являлось его главной целью? Только ли возвращение любой ценой в страну, к власти? Конечно, все это было для него важно, но в первую очередь им двигали ярость и ненависть. Его переполняла не угасавшая злоба. Но далеко ли распространялись пределы его ненависти? На допросе 21 июля 1936 года Берман-Юрин пояснял:

«В беседе со мной Троцкий открыто заявил мне, что в борьбе против Сталина останавливаться перед крайними мерами нельзя и что Сталин должен быть физически уничтожен. О Сталине он говорил с невероятной злобой и ненавистью. Он в этот момент имел вид одержимого. Во время беседы Троцкий поднялся со стула и нервно ходил по комнате. В нем было столько ненависти, что это производило исключительное впечатление, и мне тогда казалось, что это человек исключительной убежденности. Я вышел от него как загипнотизированный».

Такая одержимость была уже не политической борьбой. Она превращалась в патологическую страсть психопата. Упорная приверженность догме, неумение приспособиться к изменившимся условиям привели Троцкого к отторжению от партии, но он не хотел признать себя побежденным и «не видел того, что было видно каждому ребенку». Слабостью Троцкого являлось то, что он привык «рассматривать исторические перспективы под углом зрения личной судьбы». Он написал книгу о Сталине, и она, отмечает Лион Фейхтвангер: «…субъективна от первой до последней строки, страстно несправедлива: в ней неизменно мешается правда с вымыслом… Троцкий злобно отвергает все заслуги Сталина, оборачивая его качества в их противоположность, и книга его полна ненависти…»[46].

Однако Троцкий не хотел удовлетвориться лаврами писателя. В нем клокотало не просто непримиримое стремление к мести – он с последовательностью сумасшедшего маньяка жаждал крови своего противника. В своей ненависти к Сталину Троцкий был неистощим. Он всячески форсирует события. Подгоняя своих сторонников, он направляет в СССР агентов, директивы и практические указания по организации убийства Сталина.

19 июня 1936 года Ягода и Вышинский представили на утверждение Политбюро список наиболее опасных троцкистов, включавший 82 фамилии, но следствие не замкнулось на троцкистах. В следственных протоколах вновь появились фамилии Зиновьева и Каменева. Еще на допросе 5 июня Н.А. Карев рассказывал, что в середине августа 1932 года на совещании, состоявшемся на даче Зиновьева в Ильинском, шел разговор об объединении оппозиционных сил и переходе к террористическим методам.