Почему ненавидят Сталина? Враги России против Вождя - [101]

Участники «Съезда победителей», которых либералы причисляют к «жертвам репрессий», совсем не случайно оказались в арестантских камерах. Речь не шла о политических преступлениях. Пикантность дел 37-го года состояла в том, что вредительством назывались должностные преступления, в том числе и хищения, и это автоматически навешивало на них ярлык «троцкистов» и «врагов народа».

Так, обращаясь к сидящему в зале главе Наркомата финансов, Ежов продолжал: «Гринько думает, что это меньше всего касается его… Я начну с Госбанка – организации, которая подчинена Наркомфину, возглавлявшему Промбанк». Нарком сообщил, что в системе Наркомфина органами госбезопасности «вскрыто» 11 групп. В том числе «довольно мощная троцкистская организация «численностью до 20 человек» в Госбанке СССР… Эта организация путем хищения государственных средств финансировала подпольный троцкистский центр и создавала фонды за границей». Среди высокопоставленных чиновников, занимавшихся хищениями, нарком НКВД назвал председателей Госбанка Марьясина, его заместителей Аркуса и Туманова.

Процитировав показания Аркуса о передаче в 1934 году 30 тыс. руб. управляющему Главмолоко, члену троцкистской организации Евдокимову, Ежов пояснил: «По нашей просьбе сидящий здесь т. Сванидзе специально занялся этим делом… (Он) установил, что действительно эти 30 тыс. были незаконно, жульническими комбинациями проведены и переданы Евдокимову для финансирования троцкистской организации.<…> Таких комбинаций было проведено не только в Москве, но и в других местах довольно много. До 10 человек в Костромском и 5 чел. в Стерлитамакском отделении Госбанка занимались систематическим хищением государственных средств, как в личное пользование, так и на работу в троцкистскую организацию.

Дело не ограничилось только этим, – говорил Ежов, – троцкисты и зиновьевцы создавали валютные фонды. Аркус по этому поводу показывает следующее: «В Париже был создан денежный фонд. Этот фонд был в иностранной валюте, но так как везти валюту в СССР было нецелесообразно, то она в различных меняльных конторах обменивалась Членовым на советские дензнаки… Денежный фонд организации достигал суммы в несколько сот тысяч франков».

Нарком так прокомментировал оглашенные факты: «Причем у этих людей морали нет никакой и они остаются мерзавцами не только по отношению к Советской власти, но и просто морально нечистыми людьми. Вкусы разгораются и к этой троцкистской организации Госбанка присасывается целая группа просто хищников, которые решили поживиться во что бы то ни стало деньгами. За 1935/36 г., по нашим подсчетам, расхищено до 7 млн руб… В том числе на личные нужды председателя Госбанка Марьясина, Аркуса и т. п. Строили себе дачи, строили себе дома, просто разворовывали деньги».

То есть в стране происходили те же преступления, которые совершаются и в современной России! Тогда почему историки относят осуждение преступников к жертвам репрессий? Забывая известный «афоризм», что «вор должен сидеть в тюрьме!»

Ежов продолжал: «В Госбанке существовала такая система кредитования промышленных предприятий, которую нельзя иначе назвать, как вредительской системой. Без разрешения правительства и партии систематически кредитовались сверх утвержденных планов ряд организаций. Сумма этих отпущенных кредитов превышала 1,5 млрд. рублей. Одному только Наркомпищепрому было отпущено 315 млн руб., которые никак не были запроектированы, т. е. в правительстве этот вопрос не ставился.

Ежов указал, что «в явном нарушении финансовой и сметной дисциплин, давались незаконно, сверх плана капиталовложения на сумму свыше 343 с лишним млн руб. различным промбанкам». В числе организаций, получивших капиталовложения из оборотных средств на сумму 362 млн руб., причинивших убытки на списание невостребованных сумм 453 млн руб. он назвал: Наркомпищепром, Наркомвнуторг и Всекопромсовет.

«Как себя в этом деле вел т. Гринько? – возмущенно вопрошал Ежов. – Хоть раз он сигнализировал об этих явных беззакониях, которые имеются в системе Госбанка и подчиненных ему отраслевых банков? Ни разу т. Гринько перед ЦК, перед правительством не поставил вопроса относительно того неблагополучия, которое имело место.<…> Если троцкисты и вся эта мразь делали ставку на то, чтобы вызвать недовольство Советской властью, то по ведомству Соцстраха, где задеваются непосредственно жизненные интересы рабочего класса, они делать могли, что угодно».

Действительно, в Соцстрахе, подчинявшемся ВЦСПС, НКВД обнаружил не менее серьезные хищения. В протоколе от 5.11. 1937 г., зачитанном Ежовым, руководитель Соцстраха и член организации правых Котов показал: «Мною широко практиковались незаконные списывания различных сумм, под видом «случайных потерь», «недостач», «нереальной задолженности», «сверхсметных расходов», «убытков» и др. В итоге, в течение последних лет разворованы сотни миллионов руб-лей…»

Ежов пояснял членам Пленума: «Выборочное расследование Комиссией партийного контроля и документальная ревизия, которая проведена по Соцстраху в Москве, Ленинграде и других городах, установили, что, несмотря на списания, о которых говорит Котов, убыток за 1935 г. составляет 26 млн рублей. В Челябинске