Почему не иначе - [84]

Шрифт
Интервал


Синтез — см. Синтаксис.


Синтетический. Прилагательное, произведенное от «синтез» — «добытый, полученный при помощи химического синтеза» (т. е. соединения нескольких веществ). Теперь в этот термин вкладывается значение «искусственно воссозданное природное вещество»: «синтетический каучук», «синтетика».


Синус. Такой же математический термин, как «секанс» и «тангенс». Латинское значение этого слова было «кривизна», «извилина», «лука». Могло оно означать и «бухта», «залив». Может быть, основания для присвоения этого названия станут вам яснее, если вы вспомните про одну из изучаемых математикой кривых, так называемую синусоиду, состоящую из ряда извилин.


Ситец. Поговорите с десятком людей — девять скажут, что «ситец» происходит от слова «сито»: дело в тонкости, прозрачности этой материи. Это неверно. Это слово пришло к нам из голландского языка, а голландский «sits» — переработка индийского (бенгальского) «chits» — «пёстрый». Видите, дело не в самой ткани,>; а в. ее окраске.


Скатерть. Такие слова хорошо бы загадывать как загадки: думай сто лет, не придумаешь, что «скатерть» сложено из «доска» и «тереть». Наши предки говорили сначала «доскотерть», т. е. как бы «утиральник для стола» (существует же и поднесь в народной речи, «рукотёрть» — полотенце). Если же эта история покажется вам фантастической, познакомьтесь со словом «стакан».


Скворец. С птичьими именами нелегко: большинство из них созданы в глубокой древности, а изучены они еще неважно. Данное имя образовано, вернее всего, при помощи звукоподражательной основы «сквер-», «сквор-», той же, что в украинском «скверещати» — «верезжать». На Псковщине существует глагол «шкверстись». «Она шквярется», — говорят о лягушке или курице, которые издают долгий скрипучий звук (кстати, и «скворец» по-псковски «шкворец»). Итак, «скворец» — «скрипун».


Склонение. Это калька латинского термина «дэклинацио»: «де-» — «с», «клинарэ» — «клонить», «наклонять».


Скорлупа. Разгадать это слово легче, если знать, что в самой давней древности оно звучало как «скорупа» и было производным от «скора» — «шкура», «кожа». Но затем под воздействием глагола «лупить» оно было услышано и понято как «скоролупа» — быстро снимаемая шкурка. Что это так, пожалуй, лучше всего доказывает существование народного синонима «скорлуща», явно связанного со «скоро лущить». А ведь мало кто скажет, что «скорлупа» и «скорняк» — специалист по обработке шкур — слова близкородственные!


Скорняк. Тот, кто занимается выделкой скор — так по-древнерусски назывались шкуры животных.


Скот. В «Повести временных лет», старейшей нашей летописи, про князя Ярослава рассказывается: «Начаша он скот собирати от мужа по 4 куны, а от старост по 10 гривен, а от бояр по 18 гривен…» Ясно, что «скот» тут означает не «животные», а «деньги». Но в других источниках читаем: «Не скот во скотех коза, а не зверь во зверех ёж…» Вот уж здесь явно: «скот» — домашние животные. Почему такая разноголосица?

В ней нет ничего странного. В латинском языке «пёкус» значило «скот», а «пекуниа» — «деньги». У греков «ктэнос» могло означать и «скот» и «имущество, состояние». Во время оно стада и были основным достоянием людей. То, что вчера значило только «животина», завтра могло приобрести значение «деньги», потому что мало-помалу живые мычащие ценности начали заменяться условными денежными значками.

Но все-таки откуда же взялось само слово «скот», что бы оно на протяжении веков ни обозначало? Этимологи обычно указывают на готское «skatts» — «деньги», на современное немецкое «Schatz» — «сокровище», «богатство» как на слова, находящиеся с нашим «скот» в соответствии. Так что же? Мы просто позаимствовали у соседей-готов это слово? Скорее, как раз наоборот. Обычно слова бывают тем древнее, чем конкретней, вещественней, проще их значение, и тем моложе, чем оно отвлеченней, умозрительней. Так как «деньги», «богатство» куда более отвлеченные понятия, чем «скот», то, видимо, славянское слово древнее германского варианта. А тогда его путь шел из славянского мира в германский, а не наоборот.


Слава. Встречается во многих славянских языках, будучи связано со «слыть», «слово» и тому подобными словами. Смысловые отношения между «слава» и «слыть» похожи на отношение между «молва» и «молвить»: молва возникает, когда все «молвят»; слава — когда кто-нибудь один «прослывет?.. Ведь в народной речи крепко живет и понятие о «дурной славе…»


Славяне. Как ни огорчительно, но мы все еще не разобрались окончательно в происхождении нашего племенного имени. По одним гипотезам, оно близко к «слава»: «славяне» — «славные, прославленные люди». Это вполне естественный способ называть себя. Индейцы — «иллины», готтентоты — «коин-коин», чукчи — «ораветланы» — все это «люди из людей», «прекрасные люди»; таково значение этих самоназваний.

Но другие языковеды возводят имя «славяне», которое в древности звучало как «словене», к основе «слово»: оно могло обозначать «владеющие словом», «умеющие говорить», в отличие от остальных «объязычных», «немых» народов. Такие самонаименования тоже не редкость среди народов мира. И тем не менее окончательное решение еще не найдено, все предложенные варианты встречают возражения. Может быть, став языковедом, вы займетесь этим вопросом? Желаю удачи!


Еще от автора Лев Васильевич Успенский
Мифы Древней Греции

Авторы пересказали для детей циклы древнегреческих мифов о Язоне и о Геракле.


Слово о словах

Книга замечательного лингвиста увлекательно рассказывает о свойствах языка, его истории, о языках, существующих в мире сейчас и существовавших в далеком прошлом, о том, чем занимается великолепная наука – языкознание.


Записки старого петербуржца

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


60-я параллель

«Шестидесятая параллель» как бы продолжает уже известный нашему читателю роман «Пулковский меридиан», рассказывая о событиях Великой Отечественной войны и об обороне Ленинграда в период от начала войны до весны 1942 года.Многие герои «Пулковского меридиана» перешли в «Шестидесятую параллель», но рядом с ними действуют и другие, новые герои — бойцы Советской Армии и Флота, партизаны, рядовые ленинградцы — защитники родного города.События «Шестидесятой параллели» развертываются в Ленинграде, на фронтах, на берегах Финского залива, в тылах противника под Лугой — там же, где 22 года тому назад развертывались события «Пулковского меридиана».Много героических эпизодов и интересных приключений найдет читатель в этом новом романе.


Искатель, 1970 № 03

На 1-й странице обложки — рисунок А. ГУСЕВА.На 2-й странице обложки — рисунок Н. ГРИШИНА к очерку Ю. Платонова «Бомба».На 3-й странице обложки — рисунок Л. КАТАЕВА к рассказу Л. Успенского «Плавание «Зеты».


Рассказы

Рассказы из цикла «Записки старого скобаря». Словечко это Лев Васильевич Успенский всегда произносил с удовольствием и сам называл себя скобарем. За живыми узорчатыми зарисовками быта, нравов, характеров Псковщины 1917–1923 годов встают неповторимые, невыдуманные картины времени. Такой помнил и любил Псковщину писатель, живший подолгу в детстве и юности в небольшом псковском имении Костюриных (девичья фамилия матери), а позднее работавший в тех местах землемером. В этих рассказах, как говорил сам писатель, беллетристика сливается с занимательной лингвистикой.


Рекомендуем почитать
От философии к прозе. Ранний Пастернак

В молодости Пастернак проявлял глубокий интерес к философии, и, в частности, к неокантианству. Книга Елены Глазовой – первое всеобъемлющее исследование, посвященное влиянию этих занятий на раннюю прозу писателя. Автор смело пересматривает идею Р. Якобсона о преобладающей метонимичности Пастернака и показывает, как, отражая философские знания писателя, метафоры образуют семантическую сеть его прозы – это проявляется в тщательном построении образов времени и пространства, света и мрака, предельного и беспредельного.


«…Явись, осуществись, Россия!» Андрей Белый в поисках будущего

Подготовленная к 135-летнему юбилею Андрея Белого книга М.А. Самариной посвящена анализу философских основ и художественных открытий романов Андрея Белого «Серебряный голубь», «Петербург» и «Котик Летаев». В книге рассматривается постепенно формирующаяся у писателя новая концепция человека, ко времени создания последнего из названных произведений приобретшая четкие антропософские черты, и, в понимании А. Белого, тесно связанная с ней проблема будущего России, вопрос о судьбе которой в пору создания этих романов стоял как никогда остро.


Всему свое место. Необыкновенная история алфавитного порядка

Книга историка Джудит Фландерс посвящена тому, как алфавит упорядочил мир вокруг нас: сочетая в себе черты академического исследования и увлекательной беллетристики, она рассказывает о способах организации наших представлений об окружающей реальности при помощи различных символических систем, так или иначе связанных с алфавитом. Читателю предстоит совершить настоящее путешествие от истоков человеческой цивилизации до XXI века, чтобы узнать, как благодаря таким людям, как Сэмюэль Пипс или Дени Дидро, сформировались умения запечатлевать информацию и систематизировать накопленные знания с помощью порядка, в котором расставлены буквы человеческой письменности.


Французский язык в России. Социальная, политическая, культурная и литературная история

Стоит ли верить расхожему тезису о том, что в дворянской среде в России XVIII–XIX века французский язык превалировал над русским? Какую роль двуязычие и бикультурализм элит играли в процессе национального самоопределения? И как эта особенность дворянского быта повлияла на формирование российского общества? Чтобы найти ответы на эти вопросы, авторы книги используют инструменты социальной и культурной истории, а также исторической социолингвистики. Результатом их коллективного труда стала книга, которая предлагает читателю наиболее полное исследование использования французского языка социальной элитой Российской империи в XVIII и XIX веках.


Университетские истории

У этой книги интересная история. Когда-то я работал в самом главном нашем университете на кафедре истории русской литературы лаборантом. Это была бестолковая работа, не сказать, чтобы трудная, но суетливая и многообразная. И методички печатать, и протоколы заседания кафедры, и конференции готовить и много чего еще. В то время встречались еще профессора, которые, когда дискетка не вставлялась в комп добровольно, вбивали ее туда словарем Даля. Так что порой приходилось работать просто "машинистом". Вечерами, чтобы оторваться, я писал "Университетские истории", которые в первой версии назывались "Маразматические истории" и были жанром сильно похожи на известные истории Хармса.


Жан Расин и другие

Книга рассказывает о жизни и сочинениях великого французского драматурга ХVП века Жана Расина. В ходе повествования с помощью подлинных документов эпохи воссоздаются богословские диспуты, дворцовые интриги, литературные битвы, домашние заботы. Действующими лицами этого рассказа становятся Людовик XIV и его вельможи, поэты и актрисы, философы и королевские фаворитки, монахини и отравительницы современники, предшественники и потомки. Все они помогают разгадывать тайну расиновской судьбы и расиновского театра и тем самым добавляют пищи для размышлений об одной из центральных проблем в культуре: взаимоотношениях религии, морали и искусства. Автор книги переводчик и публицист Юлия Александровна Гинзбург (1941 2010), известная читателю по переводам «Калигулы» Камю и «Мыслей» Паскаля, «Принцессы Клевской» г-жи де Лафайет и «Дамы с камелиями» А.